Люблю, убью, умру...

— Лис, куда ты? — испугался он, когда через некоторое время я решила встать.

— Сейчас…

Закутавшись в простыню, я пошла к столу, допила вино из бокала. Потом села в кресло напротив.

Денис, опершись на локоть, пристально наблюдал за мной. Я села в кресло напротив.

— Ну вот это и случилось, — с недоумением пробормотала я.

— Лис, ты так далеко, иди ко мне!

Нет, погоди! — Выставила я руку вперед, другой сжимая у груди мой импровизированный хитон. Или саван? Нет, саван — это уже слишком, чрезмерный надрыв, как в лирике Апухтина… — Я пытаюсь понять. — Что?

— Как я согласилась. Я вроде бы не собиралась, не хотела…

— Милая Лис, ты этого хотела, очень хотела! Просто твое подсознание вырвалось наружу, и ты не стала отталкивать меня… Ты же меня любишь, вспомни! Меня!

— Ну да, ну да… — рассеянно ответила я.

— Лис, я никуда от тебя не уйду! — с неожиданным подъемом произнес Денис. — Я не могу без тебя… Или, если хочешь, поедем ко мне, будем жить там.

У Дениса была квартира на Чистых прудах, очень претенциозное и модное жилище, оформленное довольно-таки известным дизайнером, — с зеркалами на потолке, дикого вида светильниками и без внутренних стен, для чего пришлось снести все перегородки. Помнится, во время ремонта его соседи выглядели очень недовольными. Дом был старый, сталинской постройки, с чудесными липами во дворе, которые пахли в июле, как сумасшедшие. Жаль, что сейчас не июль. Вот оно как мне все легко достается…

— Что ты нашел во мне такого, чего нет в других женщинах? — с любопытством и как-то отстраненно спросила я. — Черт возьми, чего ты ко мне так привязался?

— Лис, ты же знаешь… Я люблю тебя. Ты — единственная.

— Но послушай, сколько еще умных, добрых, талантливых…

— Бр-р… — Лицо Дениса исказила гримаса отвращения. — Они ужасны.

— Ты как будто боишься их.

— Других женщин? Нет, я их терпеть не могу.

Я даже не знаю, что с ними делать! — с пафосом произнес он.

— Только со мной?

— Только с тобой…

Он проговорился — румянец выступил на его щеках. Но он, видимо, решил идти до конца.

— Я способен любить только тебя, Лис. Я пробовал… с другими… когда думал, что обойдусь без тебя. Но у меня ничего не получилось.

— Как интересно… — заинтригованно пробормотала я. — Впрочем, можно было догадаться… Ты говорил однажды, что дольше двух-трех дней твои отношения с другими девушками не длились. Денис, ты не пробовал обратиться к психологу или еще к какому-нибудь специалисту, который занимается такого рода проблемами?

— Ты хочешь сказать, что я псих? Я нормален… — с презрением произнес он. — И зачем мне психолог, когда есть ты, Лис? Все мои проблемы оттого, что я слишком люблю тебя. Мне больше никто не нужен.

— Боюсь, что я только средство.

— Не понимаю, о чем ты… — Он вскочил, тоже накинув на себя покрывало, точно древнеримский патриций, и забегал взад-вперед по комнате, смешно шлепая босыми ногами. — Чем ты недовольна? Ты ведь точно будешь знать, что никогда и ни с кем я не изменю тебе…

— Денис, я не хотела тебя обидеть.

— Нет, все в порядке, — неожиданно успокоился он. — Ты имела право сомневаться. Но ты видишь — я ничего не пытаюсь от тебя скрыть. Хочешь — прогони меня, уничтожь… Я теперь уже ничего не посмею сделать против твоей воли. Вот он я, беззащитный, весь перед тобой… Только ты можешь сделать меня счастливым!

«А вдруг и вправду он так сильно любит меня… Что же я его отталкиваю? Жизнь моя разрушена, терять мне больше нечего. Я могу сделать только одно доброе дело — помочь ему. В конце концов, я когда-то любила его. Может быть, и сейчас люблю…»

— Лис, ты будешь моей женой? «Господи, помоги мне…»

— Да, — сказала я.

— Лис…

— Только одно условие, — остановила я его.

— Какое? Все, что угодно…

— Я пока буду жить здесь. И вообще, не пытайся меня контролировать. Я обещала — и этого довольно. Ты тоже мне верь.

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо… Нет, я сейчас умру! Лис…

Он обнимал меня и целовал, не зная, как выразить свои чувства. Он был счастлив.

* * *

В библиотеке, несмотря на ранний час, было полно посетителей. Очередь в гардероб, очередь к столу заказов… В курительной комнате стоял столбом сизый густой дым, облаком распространяясь по коридору, — столпившись вокруг пепельниц, люди оживленно обсуждали что-то. Все это не имело никакого сравнения с тишиной и благостностью, которые царили в библиотечных стенах летом.

В читальном зале я с трудом отыскала свободный стол.

Половина из заказанных мною книг не несли никакой особо ценной информации, зато в одной, в мемуарах заслуженного деятеля искусств Семисветова-Глинского, я нашла имя Дуси Померанцевой — Евдокии Кирилловны Померанцевой, народной артистки Советского Союза, лауреата Сталинской премии.

Поскольку у меня была совсем другая специализация, которая к театру отношения не имела, то многих перечисленных в книге фамилий я не знала, как и не знала о самом ее авторе. Семисветов-Глинский писал весело, с юмором, талантливо (несомненно, из него получился бы неплохой беллетрист), о личностях, бывших выше его по званию и получивших большее количество наград, отзывался с восторгом и уважением.

Дусе была посвящена целая глава.