Любой каприз за вашу душу. Нью-Йорк

Мне страшно за него. Всего десять ударов из пятидесяти, и Кей не щадит его. Я вижу, чувствую, он бьет в полную силу. Я бы, наверное, уже потеряла сознание от боли. Но не Бонни.

– Vi prego, mio signore, (Прошу вас, мой господин, – итал.) – просит он, его дыхание рвется, взгляд плывет.

Я тоже хватаю воздух пересохшими губами, трогаю себя между ног и едва не кричу от остроты ощущений.

Снова – свист плети, стон, волна жара. И снова. Дикий, жесткий ритм – словно первобытные тамтамы, словно ритуальная жертва плодородию. Я уже не различаю слов, не понимаю, где я нахожусь, мои мысли спутаны желанием, мне больно, и единственное, чего я хочу – кончить, освободиться, наконец! Неважно, как, с кем, лишь бы…

Зажмурившись и запрокинув голову, я ласкаю себя, вздрагивая от каждого удара – там, в соседней комнате – и проклиная себя. Нет, мне не должно быть хорошо! Мне не должно это нравится! Но я не могу остановиться, из моих глаз катятся слезы, я чувствую себя предательницей – ему больно, а я умираю от желания! – и все равно не могу остановиться. Ну же, Бонни… Бонни…

– Бонни! – кричу я, содрогаясь в болезненном, ошеломительном оргазме…

И тут же зажимаю себе рот ладонью, потому что сквозь грохот крови в ушах до меня доносится:

– Тридцать… шесть, mia bella donna… – в соседней комнате, на экране монитора, в моей голове, в моем сердце. Хрипло и невнятно, сквозь слезы, он зовет меня: – Прости меня… – Свистит плеть, Бонни вздрагивает всем телом, всхлипывает, и снова зовет: – Non mi lasciare, mi dispiace!.. trentasette… Madonna… (Не оставляй меня, прости, тридцать семь, – итал.)

Я перевожу взгляд на Кея – он замахивается плетью, губы сжаты, брови сведены, рубашка промокла насквозь. Выдох. Удар.

– Мадонна!.. mi dispiace!.. – Губа прокушена, взгляд слеп, он весь отчаяние и мольба. – Trentotto…

Следующего удара я не видела. Просто – вдруг темнота перед глазами, цветные пятна, судорога, и я срываюсь с места, куда-то бегу… кажется, падаю, поднимаюсь – и снова бегу, распахиваю какую-то дверь… дверь я уже вижу, смутно, как в сумерках… И Бонни вижу, чувствую его боль, слышу его голос, он зовет меня, он – зовет – меня!..

– Non mi lasciare… – он почти висит на цепях, по руке и плечу течет кровь, губы пересохли и потрескались.

– Бонни… не надо… – голос не слушается меня, получается какой-то сиплый клекот, но мне все равно, я уже рядом, я уже касаюсь его, обнимаю…

Мою руку обжигает боль удара. Мою руку и его спину.

Мы вздрагиваем вместе, он прижимается ко мне – горячий, мокрый от пота, возбужденный – и шепчет:

– Ti prego, Madonna!

– Да. Si, Benito!..

Я целую его прокушенную губу, хочу сказать: да, я прощаю тебя, я люблю тебя и никогда не оставлю… но не успеваю. Он выгибается в моих руках, низко стонет, и мне на живот выплескивается что-то горячее. Все еще плохо соображая, я касаюсь ладонью его члена – Бонни стонет сквозь зубы, подается мне навстречу, и мне в ладонь падают последние капли семени.

Бонни обвисает на цепях, а я встречаюсь взглядом с Кеем. Он отбросил плеть, он совсем рядом – и мне страшно, до меня начинает доходить, что я сделала что-то не совсем то. Совсем-совсем не то! У него такое лицо… нет, он же не ударит меня?

Нет. Не ударит.

Кей делает последний шаг, разделяющий нас, протягивает руку – и хватает меня за волосы, притягивает к себе, целует. Я готова кричать от этого поцелуя, кричать: «возьми меня!», но он не позволяет. Он пьет мой крик вместе с дыханием, срывает халат, расстегивает свои брюки, разворачивает меня спиной, наклоняет – моя голова оказывается на плече у Бонни, его шершавые губы касаются виска – и входит одним мощным толчком.

– Вот теперь можешь кричать, колючка, – выдыхает, замерев на миг внутри меня, и вбивается снова.

Я кричу. Не знаю, что именно, и это не имеет значения. Не понимаю даже, кто из нас – я или Кей – освобождает руки Бонни. Может быть, вместе, и Кей по-прежнему во мне. Бонни опускается на колени, почти падает, скользя по мне всем телом, прижимается лицом к животу, обнимает за бедра и лижет мой лобок. Мне кажется, он сейчас не понимает, где я – а где Кей. И ему все равно. А мне хочется… мне хочется…

Я ставлю ногу ему на плечо. Приходится схватиться за столбик, чтобы удержать равновесие. Теперь Бонни вылизывает нас обоих, и это невероятно горячо. Непристойно. Откровенно. Сладко.

Взяв его за волосы, на мгновение заставляю остановиться и подаюсь вперед так, чтобы член Кея выскользнул из меня. Кей недоуменно рычит и тянет меня обратно, но Бонни ловит его ртом…