Любой каприз за вашу душу. Нью-Йорк

Под горестные стенания Тома Бонни выпил апельсиновый сок с растворенным аспирином. В голове было пусто и ясно, отчаянно чесалась спина, и весь он был мокрый и липкий от пота. Температура, japona mat`. Стресс, переутомление и лихорадка, не надо звать доктора, чтобы поставить диагноз.

Доработался, japona mat`. Надо было в прошлые выходные отсыпаться и трахать ближайшую доступную сучку, а не репетировать и сходить с ума по мадонне. Просить Кея о сессии тоже надо было раньше, пока мозги работали, и ни в коем случае не играть дома! Там же Роза!

Japona mat`.

Бонни зажмурился, так и не открыв глаз.

Кей, конечно, умный. Кею, конечно, виднее. Но получилась опять zhopa. Кей бы, конечно, сказал, что zhopa – в голове у некоторых придурков. И он опять прав, чтоб его. Был шанс поговорить с Розой? Был. Просрал этот шанс? Просрал. Japona mat`.

Ладно. Спишем на лихорадку и бред.

– …в прессе просто ужасны. Ты слышишь меня, Джерри? Я говорю, прогнозы просто ужасны! Нас ждет сокрушительный провал! А ты… а они…

– Заткнись, что ли, Том, – пробормотал Бонни и открыл-таки глаза.

Друг и соавтор бродил по номеру, запустив руки во взлохмаченную рыжую шевелюру, и обиженно сопел. Бедный, бедный Томми! Вместо того чтобы жалеть его, Бонни взял да и свалился. Вселенская несправедливость.

– Ты неблагодарная скотина, Джерри, – Том выдержал ровно пять секунд молчания, и его прорвало. – Я тут…

– Ты был мне родной матерью, я уже понял, – перебил его Бонни. – Я буду век тебе благодарен, если ты поможешь мне добраться до душа.

С видом принимающего смертные муки святого Том таки помог – и добраться, и вымыться, и намазать спину заживляющей мазью. Разумеется, не преминул сделать козью морду и попенять Бонни на опасные игры, вот покалечишься, кто тогда будет…

– Тебя жалеть? Не волнуйся, Томми, дураки обязательно найдутся.

– Эта все твоя мисс Ти! А такая была с виду нормальная! Извращенка!

– Кто бы хрюкал, – поморщился Бонни. – По крайней мере, не педофилка, как твои. Трахать двухметровую ноющую деточку и утирать ей сопельки…

– Как ты можешь! – Том от возмущения аж остановился на полпути от ванной к кровати. – Ты, ты… Я для тебя…

– Ты бы для меня сделал перерыв в нытье, Томми. Задолбал, честное слово.

– Я не ною! Я никогда не ною! – и ведь сам себе верит. Гений!

– Угу. Закажи пожрать, сделай доброе дело.

Томми на мгновение задумался. Видимо, ценная мысль «пожрать» давно не приходила ему в голову. Бедная, бедная деточка, дотумкать до заказа обеда в номер – это ж так сложно! Особенно когда все ужасно и билеты в Вайоминг уже куплены. Никто не удивится, если не в Вайоминг, а во Вьетнам, а дата вылета – позавчера.

– Внутренний телефон на бюро. Мне стейк. Две порции, – Бонни подтолкнул озадаченного Тома в сторону телефона. – Нет, три. Все равно одну ты сопрешь. И горничную, пусть постель сменит.

Пока Том делал заказ, Бонни тоже осенила ценная мысль. Неплохо бы звякнуть Кею, хоть отметиться, что он живой и уже почти здоровый. Ну и узнать, как там Роза.

Но телефона не нашел. Одежда, в которой он сматывался от Кея, отсутствовала – видимо, Маккензи отдал ее в стирку. Бумажник лежал на тумбочке у кровати, ключ от номера там же.  А телефона не было.

– Томми, позвони мне, – попросил Бонни, едва друг и соавтор повесил трубку.

– Зачем?

– Телефон потерялся.

Пожав плечами, Том позвонил. Бонни прислушался – ни звука.

Japona mat`. Еще и телефон потерял. Придурок!

– Абонент недоступен, – отозвался Том через пару секунд.

Ладно. Кею можно позвонить с телефона Тома.

– Дай твой.

Протянув свой телефон, Том уставился на Бонни с детским любопытством. А Бонни набрал Кея, послушал длинные гудки, глянул за окно, на просвеченные оранжевым солнцем сизые тучи, тихо выругался и отключился. У кого-то романтический вечер с любимой женщиной, а у кого-то в программе пожрать, спасти свои уши от еще пары часа жалоб и поспать часов двенадцать. Хороший план. А Кею можно написать смс:

«Я в порядке, братишка. Забыл телефон у тебя, заеду завтра…»

Задумавшись, когда бы поехать за телефоном, Бонни поднял взгляд – и наткнулся на собственное отражение в зеркальной дверце шкафа. Чертовски нехорошее отражение. Морда опухшая, глаза красные, и весь какой-то помятый. Нет. Не стоит показываться в таком виде ни Кею, ни Розе. Особенно Розе. Жалость – совсем не то, что он хочет видеть в ее глазах.

Стерев «заеду завтра», он написал «пришли его мне в гостиницу» и отправил смс.

Вот так. Завтра – отсыпаться и приводить себя в порядок. А в понедельник можно будет и к Кею. Вечерком, после репетиции. Если вчера не показалось – то Роза не будет против его видеть. И они, наконец-то, нормально поговорят.

Два дня спустя, понедельник