Любой ценой (СИ)

Неплохо получилось. Почти два взвода на распыл. Вот бы так и дальше прокатывало!

— Липа, ты как? Перевязал этого?

— Готово уже.

— Тогда давай его в сторону оттащим, а потом доберись до брода. Не остался ли кто там?

— Есть. Сейчас проверю.

А я пока посмотрю, какие там еще документы имеются… Солдатских книжек полно, только они без надобности. А вот удостоверение личности лейтенанта разведотделу пригодится. Ага! Из-под крышки радиостанции какие-то бумаги торчат. Пусть Трошин со Смирновым разбираются. Вот и Лыков…

— Командир. Брод свободен. Они, похоже, все сюда по нашу душу кинулись.

— Давай тогда пойдем к нашим. Немца с собой. Он как, идти в состоянии?

— Побежит, если надо. Плечо — не задница, на скорость не влияет.

— Тогда, подъем! Двинулись…

Пусть гансы думают, что мы через брод ушли. Следочки на месте перестрелки мы табачком присыпали. Да и без него через несколько часов по такой жаре собаки след уже не возьмут. Дух разлагающейся плоти все перебьет. Псы вконец озвереют. Сейчас придем к своим, пообщаемся с «языком». Много интересного рассказать должен. Радисты, как правило, знают больше остальных солдат. Уж, кодовую таблицу-то должен знать, как «Отче наш…». Никуда не денется, вещать будет, как Цицерон[47].

Жарковато нам сейчас придется. После диверсии фрицы должны «землю рыть». А уж после того, как две группы порешили, они как с цепи сорвутся. Чувствую, на всех мало-мальски пригодных для прохода местах посты стоять будут. Это что же получается? Громадные силы мы на себя оттянем. Ну что ж, на передовой легче будет. А мы как-нибудь прорвемся!

…Так, что у нас со временем? Уже половина одиннадцатого. Подзадержались мы из-за разборок с погоней. Неплохие часики мне «по наследству» от лейтенанта достались. Швейцарские, «Longines». Изготовлялись по заказу вермахта для офицеров. На задней крышке клеймо «DH» стоит, то есть для сухопутных сил. На кожаном черном ремешке. Несколько штук еще и с солдат сняли. Те попроще будут. «Zenith», тоже швейцарские, в стальном корпусе, циферблат черный, с контрастными белыми цифрами. Стекло пластиковое, ремешок кожаный черный.

Идти еще порядка двадцати километров, а немец, подлюка хилая, темп сдерживает. С нашей скоростью длительное время бегать не подготовлен. Сейчас бы его допросить, да немецкий для меня — темный лес. У Лыкова — аналогично. Кроме «Хальт!» и «Хенде хох!» практически ничего и не знаем. Аккуратнее с ним придется, когда мимо населенных пунктов станем пробираться. Придется кляп вставлять, а то еще заорет ненароком. Таким макаром со своими встретимся только часа в три, не раньше. Кстати, пленный на нас как-то зашуганно смотрит. Оно и понятно, очень уж мы на леших смахиваем в нашем одеянии, да и лица в гриме. Такого еще не видал никогда. Будем надеяться, что это удержит его от опрометчивых поступков. А пока пошевеливайся, тормоз ты наш!

Выбиваемся из графика. Как было намечено планами командования, идти не получится. Придется сейчас к основным целям пробираться кружным путем. Второстепенные объекты — пока побоку. Интересно, кто нас от «СМЕРШа» контролирует? Не может быть, чтобы с таким важным заданием — и без присмотра. Марина?.. Возможно. Не хотелось бы так думать, но она — идеальный вариант. Даже независимая от меня связь имеется. Что она передает, я проверить просто не в состоянии. Шифры знать не положено, да и «морзянки» не знаю. Хотя, не факт, что Марина. Мне ее слишком явно навязали. Понимают, что подозревать в первую очередь ее буду. Опять же, зная, что я так буду думать, именно ее и могут контролером сделать, потому как слишком явная подстава. То же самое и с Ботаником. Опять же — «левый» пассажир, навяленный нам начальником разведки. Почему бы и не предположить, что сделано это по согласованию с особистом, или даже по его требованию. Придется подмечать всякие мелочи, делать выводы. Неприятно ощущать себя «под колпаком», но выводы напрашиваются сами собой. Интересно, что будет делать «смотрящий», когда узнает об изменении маршрута и порядке прохождения целей?

…Черт! За своими мыслями чуть момент не прозевал. Вовремя спохватился. Немца мордой в землю, кляп ему в рот, кулак — под нос: «тихо, падла». Впереди какие-то подозрительные звуки, напоминающие звяканье металла о металл. Жестом посылаю Лыкова проверить… Возвращается.

— Хреново, Слепой. Мотоцикл там, возле него — двое. Похоже, поломались немного. Грунтовка в сторону Шелудьковки идет, почти по самому краю леса. Слева — болото. Не обойти. Так что или ждать остается, или — в расход их. Опять, если «гасить» — след за собой оставим. Тогда наш вариант прикрытия с бродом идет прахом.

— Сейчас что-нибудь придумаем в две головы-то. Давай, пока «языка» привяжи к дереву, рыпаться не должен, веревочка шейку быстро передавит. Думаешь, зря так связан?

— Я помню, ты нам уже показывал, как это делается…

— Вот именно. Только начнет руками дергать — сразу задыхаться будет. А я пока гляну, что там сделать можно.

— Можно их ножами по тихому, а мотоцикл — в болото.