Люболь. Книги 1-4 (СИ)

От дома к столу, где сгрудились все, шла Настя в белой тунике и с блюдом с бутербродами в руках.

Ей все, перебивая друг друга, сообщили, что скоро тут появится ее будущий зять.

Настя взглянула на фото парня и кандидатуру сразу одобрила.

– Но сначала послушай его и… понюхай его. Запах и голос важнее, чем вид, в интимных отношениях, – прошептала дочери на ухо Настя, вспомнив свою недолгую влюбленность в красавца-нотариуса со сладким именем Джем, которая прошла сразу, как у того изо рта запахло табаком.

Настя попутно вспомнила и Влада. Илларион о нем никогда не говорил, да и она упоминала нечасто. Но сейчас, при Клоде, она будто вживую увидела взволнованное лицо Влада. Они тогда оба были влюблены скорее не друг в друга, а в такую яркую и смелую любовь Таубов. В любовь в ее околдовывающем проявлении, которая тогда плавила даже воздух лета на этой вилле вокруг Софьи и Клода.

Тема Эроса смолкла из-за яростного жевания булок с сыром и колбасой.

И только одной Софи эпизод с попыткой «покупки» для капризной дочери Гии сироты стал причиной настоящих переживаний. Это буквально взбесило ее. Вспомнились страдания из прошлой жизни, когда из нее, сироты, сделали жену-алиби, чуть не убили. Подумала она и о том, как Жизель силой принуждала Клода к сексу, буквально под дулом винтовки. Неужели всех собравшихся на чаепитие не волнует, что теперь парня, которому и вовсе может не понравиться эта девчонка – вполне милая, но любая из моделей агентства затмит ее сразу и навсегда – будут подкупать или угрожать, чтобы Вера заполучила понравившуюся «игрушку».

Соня среди всеобщего молчаливого жевания встала и выдала всем присутствующим самым зловещим тоном, на который только была способна:

– Эрос мне как еще один брат. Все подопечные папы нянчились с нами-малышами в детстве. И я не позволю вам – она перевела злой взгляд с Иллариона на Гию и Веру, – ни за чтоне дам вам насильно его заставлять быть жертвой ваших интриг. Если ему добровольно понравится Вера – флаг им обоим в руки. Но любую попытку Эроса купить или запугать я пресеку любым путем – дозволенным и недозволенным.

Все застыли с открытыми ртами.

Илларион побагровел, собираясь дать отповедь зарвавшейся девчонке. Но когда он уставился ей в глаза, он понял то, что давно знали Клод, Фред и Роберт с Робертой: Соня-маленькая и ее мать – один человек, а не два. И он просто закрыл рот, потрясенный тем, как проглянула покойница-матьв юной девочке.

Гия во время монолога Сони тоже пришел к этой мысли. И его обуял мистический страх. Он посмотрел на Софи испуганно и виновато.

– Ты права, девочка, – выпалил он. – Мы же не работорговцы, чтобы покупать людей.

Обращаясь к Вере, которая покраснела и тяжело дышала, собираясь заплакать не то от обиды, не то от стыда, Георгий сказал:

– А ты, дочка, срочно посмотри фильм о судьбе первой жены Клода. Я его тебе сейчас открою на компьютере. И узнаешь, что «насильно мил не будешь».

Клод, который сначала с юмором воспринял ситуацию, сейчас, увидев ее глазами Софии, тоже осуждающе посмотрел на Веру.

– Уверен, что как человек ты Эроса заинтересуешь точно: ты умница и при этом весьмамиловидная. Но он каждый день видит вокруг себя теперь топ-моделей, к нему пристают ежедневно десятки женщин и столько же мужчин. Готова ли ты тому, что его сердце – женское общежитие, где у тебя может оказаться даже не одна комната, а одна кровать, да и то максимум на пару дней?

Вера, раздувая ноздри от возмущения, встала и чуть ли не бегом унеслась в дом.

Гия пошел за ней – может, хотел фильм найти в Сети, а может – утешить дочку, впервые столкнувшуюся с тем, что в смысле внешности она всего лишь среднестатистический подросток.

Но вот характер у нее не был обычным.

– Папа, отмени вызов Эроса на съемки. Запиши меня сегодня же к пластическому хирургу на усечение носа, накачивание губ и увеличение груди и попы. Когда все заживет – я поеду в Австралию на юбилей Клода – туда уж Эрос приедет, – и тогда я сделаю все, чтобы он стал моим добровольно.

– Не уверен, что в твоем возрасте увеличивают грудь или попу, – наверное, это запрещено.

– Что ж, дашь взятку, – уже весело улыбнулась она.

Гия включил ей фильм, перевел его на гигантский экран, а сам пошел передавать Иллариону слова «Королевишны», собираясь с ним спорить.

– Молодец девчонка! Наша порода. А ты в курсе, что моя мама тоже уменьшала нос. Я сам ей оплатил операцию из доходов от фарцовки.

– Моя мама погибла, как и отец, до того, как я стал зарабатывать, – вздохнул Гия.

– Но у твоей Веры нас теперь два миллионера. Так что она получит все, что захочет. Мы сделаем ей все операции, перекрасим в блондинку, но если и после этого он на нее не позарится, пообещаем за Верочкойтакое приданое, тайно от всех, что если он в своем уме – не откажется. И мы получим красивых внуков! – возликовал Илларион.

– Не это ли полностью соответствует поговорке «без меня меня женили»? – облегченно рассмеялся Гия. – Но ты не понял – она хочет операции прямо завтра.