Любопытная

Даже на страницах консервативных христианских «Фигаро» и «Ле Голуа» самые значительные события дня занимают меньше строк, чем новости из жизни актеров. Никто не посетует на то, что незамеченной остается замечательная книга, но оперетта, поставленная на скверной сцене, будет отмечена праздничным вечером и рецензией в газете.

Культ скверных актеров свойственен не только парижанам. Во всяком провинциальном городе молодая публика наизусть знает имена авторов новой пьесы, обсуждать же достоинства столичных актрис считается хорошим тоном. Вершина нелепости – успех Капуля180, который сводит с ума женщин подобно тому, как Тамар волнует мужчин. Никогда фотокарточки с портретами Моны Лизы или «Мужчины с перчаткой»181 не станут раскупать столь же стремительно, сколь последние снимки скверных певцов и певиц.

Фиакр остановился перед колоннадой театра. Рокот аплодисментов катил неистовые волны к выходу, распахивая двери. В партере они столкнулись с Нимским герцогом – тот шел быстрым шагом.

– Герцог, я должен переговорить с вами!

– Невозможно – поручение Тамар!

– Поручение Меродака! – властным тоном ответил Небо́.

Герцог остановился, колеблясь между оккультным долгом и страхом не угодить актрисе.

– Прошу вас, мсье. Для Тамар чрезвычайно важно, чтобы я поспешил. Каждая отнятая вами минута будет стоить ей тысячи ливров.

– Доминиканцы осудят вас за вашу нерешительность.

– Вы – не из их числа, господин повелитель.

– Трое стоят одного! – сказал Небо́.

– Вчерашний пароль! Чего вы от меня хотите?

– Письмо в вашей руке.

– Это скверная шутка! Богатый господин ждет ответа на Северном вокзале. Если полчаса после полуночи он не получит записки, то сядет в поезд, и Тамар потеряет полмиллиона.

– Стало быть, ваша геральдика украшает шапку сутенера?

– Мсье!

– Чем же отличен сводник, спешащий из театра Гренель с запиской для клиента проститутки, от Нимского герцога – добровольного сутенера Тамар? Не только ли тем, что речь идет об известной актрисе и пятистах тысячах франков, но не уличной женщине и одном луидоре? Я уверен: в порыве раболепия вы обещали сопроводить послание красноречием.

Герцог оказался в западне – он не мог ни оправдаться, ни дать пощечину члену тайного общества, к которому принадлежал.

– Письмо, герцог, – потребовал Небо́.

– Я не могу отдать его вам, не рассорившись с Тамар. Разрыв с ней сделает жизнь человека моего круга невыносимой. Я страшусь ее гнева.

– Стало быть, вы не страшитесь гнева Доминиканцев? Неужели вы думаете, что они не сумеют заставить Тамар возненавидеть вас?

Нимский герцог протянул Небо́ миниатюрный надушенный конверт.

– Я последую за вами, – продолжал Небо́. – Мы не расстанемся более ни на мгновение. Я едва не забыл – вы представите актрисе графа Нороски и его секретаря. Ступайте, бедняга Ирус, выше голову, будьте радостны…182 Мы принуждаем вас к извращению!

В ложах выстроились шумные очереди. Дипломатический корпус в полном составе толпился у двери маленькой гостиной в ожидании, когда Тамар отдохнет и сотрет с лица краску. Позабыв о зависти, подруги актрисы, вдохновленные общим успехом и обуреваемые нетерпением, энергично потеснили послов. Каждый представлял двадцатимиллионную нацию, но опускался до низменных обычаев другой страны.

– Королева Франции! – с насмешкой отметил Небо́. – Это доказывает присутствие послов!

Когда схлынули потоки поздравлений, Нимский герцог представил Поль и Небо́. Желая походить на манерную учительницу-англичанку, актриса даже не взглянула в их сторону.

– И что же? – бросила она.

Замешательство вызвало на лице герцога нелепую улыбку.

– Я одолжил Нимскому герцогу экипаж и посыльного. Он едва ли успел бы найти карету, – сказал псевдо-граф Нороски.

Лицо Тамар тотчас приобрело любезное выражение.

– Вы отужинаете с нами, мсье!

Ее приглашение походило на приказ – она была уверена в том, что оказывает милость, от которой не отказываются. Жестом она указала на гостей – именитых граждан, министров, журналистов, дипломатов.

Вслед за экипажами, в которых теснились приглашенные, фиакр направился на авеню Ваграм. Совладав с собой, герцог рассказал Небо́ историю про богатого эксцентрика, поставившего состояние против ужина в доме Тамар в качестве главы стола. Вечер был назначен его счетоводами. Узнав о пари, Тамар стала громко возмущаться гнусностью затеи, но затем призадумалась. Целый месяц она провела в ожидании и предвосхищении письма. Сегодня, перед выходом на сцену она получила записку: «Если вам угодно позволить мне сидеть во главе стола за ужином после вашего спектакля, я оставлю на столике у вашей кровати чек на пятьсот тысяч франков. Я заключил пари на миллион и получу половину суммы в случае вашего согласия. Я действую открыто и стану ждать ответа до получаса пополуночи, когда сяду в поезд и покину континент».