Любопытная

Они допускали возможность бунта, но услышав эти слова, в негодовании закричали.

– Послушайте вместо того, чтобы возмущаться, – продолжал Небо́. – Если ваши избранники заблуждаются или обманывают вас, ни одна коллегия не может свергнуть своего доверителя независимо друг от друга. Семь сотен виновных – все равно, что ни одного. Монарха же – правителя и диктатора, принявшего ответственность на себя – надлежит уничтожить после первого же предательства. Сегодня наука позволяет лишить жизни любого, в любое время и любом месте! Честный журналист ставит подпись под своими словами, политик же действует анонимно. Если автор статьи оскорбил вас, вы можете вызвать его на поединок либо подать в суд на владельца газеты. Закон же, попирающий права миллионов людей, не пописан ничьей рукой – кто его принял? Палата? Палата – это никто. Стало быть, неделя обещаний, в течение которой вы отдаете свои голоса, стоит четырех лет свободы, на протяжении которых ваши избранники могут творить все, что им угодно!

– Это неправда, народ свободен! Прочтите, что написано на всех памятниках: свобода, равенство, братство.

– О, наивные! Ваша жизнь принадлежит государству – до тех пор, пока она чего-то стоит. Вы свободны лишь уйти в мир иной – никому не нужными. Попробуйте судиться с богатым, не имея денег – вы увидите, чего стоит равенство перед законом. Назовите хорошо одетого господина братом, и вы получите пинка.

– Если вы пришли оскорблять нас, мы вас поколотим, хоть вы и сказали пароль.

– Браво! Те, кто говорил правду королю, оказывался в Бастилии. Народ, услышав правду, бросается в драку. Одних ждет тюрьма, других – гибель.

– Я отвечу вам, – сказал один из рабочих. – Мы готовы идти в солдаты, если с нами пойдут семинаристы и священники. Я готов служить трижды ради того, чтобы увидеть, как кардинал несет почетный караул.

– Стало быть, ваше тайное желание – низвести всех до предела своего невежества. Вы рады подставить спины, лишь бы соседу досталось столько же ударов. У вас не более здравого смысла, чем у осла – перьев. Вы не способны высказать мнение: «Я хочу упразднить семинарии!». Но вы столь глупы, что хотите заставить человека, которому каждый день его жизни предстоит читать молитвы, вначале наслушаться грубых припевов военных маршей, грязной казарменной ругани, воров и проституток.

– Так должно быть – Церковь следует отделить от государства.

– Но свободному народу потребуются дипломаты и добрые отношения с папой – с его мнением считаются все могущественные государства.

– Папа – такой же священник.

– Священник в белом, который служит мессу в соборе более вместительном, чем тот, что стоит на Монмартре. Но у него нет ни собственного города, ни армии солдат.

– Он повелевает сотней миллионов душ, – возразил Небо́.

– Это все равно, что повелевать туманами над Сеной. У человека нет души!

– Вы знаете наверняка, что у человека нет души?

– Я это знаю столь же хорошо, сколь то, что я теперь курю трубку. Об этом говорил кюре Мелье120. Прочтите «Здравый смысл» – отличная книга!

Небо́ терпеливо заговорил:

– Папа – священник в белом – есть хранитель доктрины…

– Басен!

– Эти басни полезны и даже необходимы для установления демократии! Папа – викарий Иисуса, который учил простых людей, что бедняки и труженики обретут богатство и власть в вечной жизни, и что если богачи и хозяева будут суровыми к простым людям в этой жизни, он покарает их на небесах.

– Это басни, призванные смирить народ. Вечной жизни не будет – ее выдумали, чтобы вырвать у нас лучшее в этой – единственной и настоящей – жизни. К тому же, народ слишком горд, чтобы врать – это было возможно лишь в былые времена.

– Друзья, – сказал Небо́. – Вы признаете, что требуются талант и усердие, чтобы стать хорошим гвоздарем или оцинковщиком. Политику же – дело с многовековой историей, о которой вам известно столь мало, – вы называете «грязным занятием». Но разве вам приходит на ум отправиться в аптеку и самостоятельно выбрать себе лекарство, не умея прочесть этикетки, написанной на латыни? Нет. Даже допустив ошибку или задумав обмануть вас, аптекарь принесет вам меньше вреда, чем вы себе сами. По этой же причине вы посылаете буржуа представлять вас в палате. Я возвращаюсь к вышесказанному: если у аптеки будет один хозяин, который даст вам мышьяк вместо сахара, вы сможете его убить или преследовать по закону. Но что будет, если аптекарей окажется семь сотен? Кому вы станете мстить? Вы должны понять, что коллективная власть не дает никаких гарантий.