Любопытство не порок

– Вы сказали следователю, что Николай Игнатьевич напомнил вам про письмо которое он вам оставил, верно? – обратилась я к Диванову.

– Ну, – осторожно ответил он.

– А зачем, можете объяснить?

– Да что тут еще объяснять? – вскричал Диванов, теряя терпение, – сами все прекрасно знаете: он хотел, чтобы его опубликовали после его… – Диванов замолчал и уставился на меня.

– Да-да, – поддержала я его мысль, – он хотел, чтобы письмо опубликовали после его смерти, да вот только в этот день он приезжал ко мне, и мы договорились, что оно будет опубликовано. Так что напоминать вам о письме ему смысла не было. Оплошали вы немного, Борис Иванович. Признайтесь, Спиридонов сообразил, что выставка в «Арт-галерее» нужна только для того, чтобы украсть картину, принадлежащую Гринцпулю. Ведь Рита вычислила, что ее автор ван Хольмс, и вы решили ею завладеть. В общем-то прекрасная идея: организовать масенький пожарчик, без особого ущерба, достаточно того, чтобы сгорела только одна картина неизвестного автора. Только вот тут мы с моей коллегой по работе немного помешали. Да и сама Рита вдруг пошла против ваших планов…

Я обвела взглядом застывших, как изваяния, Жанну и Диванова и перевела дух.

– Это вы все сами придумали? – спросила меня Жанна, попыхивая сигаретой.

– Почему все, не все, кое-что, например, Антон подсказал, – я тоже наконец решилась закурить и, вынув из сумочки сигарету, положила сумочку рядом с собою на сотовый.

Прикурив, я продолжила:

– Вы позвонили ему по телефону, Борис Иванович, и приказали сбить мою машину, послав меня подальше в лес и точно указав ему место…

– Недоказуемо! – выкрикнул Диванов. – Все недоказуемо, я прошу вас уйти вон и больше не возвращаться сюда.

– Где Антон? – спросила вдруг Жанна.

– Антон со множественными переломами и с сотрясением мозга отправлен в больницу, немного неудачно поработал и вместо покушения на меня совершил фактически покушение на себя. Hо он успел сделать признания.

– Иди отсюда! – выкрикнул Диванов. – Тебе никто не поверит, а если и поверит, то тебе придется еще много чего доказывать!

– Мне ничего доказывать не нужно, – возразила я, – того, что я уже знаю, вполне достаточно для проведения следственных мероприятий. А я не думаю, что вы за один день успели куда-то далеко увезти и спрятать ван Хольмса. Найдут ведь.

Я медленно поднялась с дивана и взяла свою сумочку. Ничего не могу с собою поделать: дама должна быть с сумочкой – и все.

– До свидания, – сказала я этой компании.

– Ты никуда не пойдешь! – выкрикнула Жанна и выдернула из кармана халата маленький хромированный пистолетик.

– Тьфу, дура, – сплюнул Диванов, – теперь ее точно кончать придется. – Он с интересом посмотрел на меня и сказал:

– Сядь!

Я села обратно.

– Кончать, как Риту? – спросила я. – Пресс-папье по голове, а потом немножко поджечь?

– Лучше закопать, – серьезно сказал Диванов, – хлопот меньше будет.

Жанна посмотрела на свой пистолет и сняла его с предохранителя.

– Вот видишь, – хитро прищурился Диванов, – а ведь ты могла попытаться удрать, секунду-то назад. А теперь все, амба.

– За что Риту вы убили, Борис Иванович? – спросила я Диванова.

– Не моя работа, – поморщился он, – со Спиридонычем я постарался, это ты, дочка, верно угадала. А вот Риту – это уж она постаралась. Не захотела, Рита, видишь ли, Хольмса помочь продать нормальным людям. Одного сама продала, а насчет второго очень уж ей понадобилось диссертацию настрочить. Вот ведь как.

Диванов разговорился и опять стал похож на слегка нудного, но в общем-то доброго дедушку.

– Как, она первого продала? – удивленно переспросила я.

– За деньги! – ответил Диванов, – за нормальные деньги вытащила и продала, а Максимка-шалопай факт продажи и получения денег на видео записал. А потом и взял этой кассетой девочку в оборот.

– А ты знала? – спросила я у Жанны.

– Знала, – ответила она, – мы и так уже разводиться собирались, какая мне была разница, с кем он трахается и на каких условиях: за деньги или за шантаж?

– А взорвали его зачем? – продолжала спрашивать я; если уж люди разговорились, то надо их поощрять к этому, а не забирать инициативу. Я так думаю.

Жанна подошла ко мне и махнула пистолетом:

– Пошли, надоела ты мне. За жадность он был наказан. За жадность. Он считал, что если нашел первого Хольмса, то ему и доля должна быть больше. А кто сделал на него документы? Кто нарисовал бумажку, что это не Хольмс, а студент Сидоров, продавший свою работу через мой салон? Я сделала. А кто покупателей нашел? Дядя нашел, – Жанна кивнула на Диванова. – А Ритка мешать начала, вот дядя и поручил Антону ее уговорить и совместить все с пожаром… – Жанна помолчала и добавила:

– Когда он мне рассказал, что заодно и вас с вашей вертихвосткой там же законсервировал, я даже немного огорчилась, честное слово. Вы мне были интересны.

– Почему – была? – недоуменно спросила я. – А сейчас я вам неинтересна?

– Сейчас нет, – спокойно ответила Жанна. – Сейчас вы, Ольга Юрьевна, уже почти труп. А я не врач, мне трупы неинтересны.

Жанна протянула руку с пистолетом по направлению к моей груди, и раздался выстрел.