Любопытство не порок

— Я понял, — сказал он, — я понял. Выставку частных коллекций Коля рассматривал как чисто… — Диванов помолчал, подыскивая подходящее слово, — ..как чисто меркантильное мероприятие. Он скорее всего имел в виду, что был против организации последующих аукционов, потому что ему казалось, что это ведет к утечке культурных ценностей из России… А что конкретно он говорил про эту выставку?

Я пожала плечами:

— Это все.., больше ничего не могу вспомнить…

Диванов достал из кармана пальто часы с потрепанным ремешком и посмотрел на циферблат.

— Так, время еще есть, — сказал он мне, — в моем только возрасте начинаешь понимать, что нужно жить по часам, в режиме. Вот вы делаете по утрам зарядку, или муж над вами смеется?

— Я не замужем, — ответила я, начиная уже бесконечно скучать от этой встречи и разговора, — и обливаюсь по утрам холодной водой.

— Что вы! Это безусловно вредно! — вскричал Диванов. — Вы раскачиваете свой организм и в результате чувствительно ослабляется его иммунитет. Я вам скажу, как нужно правильно жить и радоваться жизни. — Голос Дивана стал торжественным, он поднял указательный палец вверх и провозгласил:

— Клизма!

… Я отстрадала еще с пятнадцать минут, потом наконец-то этот нестерпимый Диванов ушел, в последний раз обернувшись перед дверью и посоветовав мне больше есть растительной пищи для улучшения цвета лица.

Когда дверь за ним закрылась, я быстро достала пачку сигарет и закурила. От таких развлечений с утра пораньше я только завожусь еще сильнее.

Продолжая курить, я развернула газету — должен же главный редактор читать свою газету — и увидела большую статью на половину полосы про сегодняшний вернисаж частных коллекций в «Арт-галерее».

Открылась дверь кабинета. Я вздрогнула, но это зашла Маринка с подносом. На подносе, гордо вытянув шею, стоял кофейник, обязательной свитой около него расположились две чашки, сахарница и блюдце с печеньем.

Маринке было не до Дивана, она все переживала свою словесную битву с нахалами.

— Директор картинной галереи вовсе не хам, он просто дурак, кретинос вульгарис, — с порога заявила Маринка, проходя в кабинет и отработанным движением ноги лихо закрывая за собою дверь. — Он, убогий, едва не расплакался мне в трубочку, все просил рассказать, кто же это из его тайных недоброжелателей придумал ему подкинуть такую подлянку! Представляешь?!

Я пожала плечами: а чему же тут удивляться? Человек умер, не выдержав несправедливости, а его начальство думает только о своей любимой заднице, удобно сидящей в руководящем кресле.

— А еще звонил твой Резовский Ефим Григорьевич, — продолжала Маринка, расставляя чашки на кофейном столике, но не забывая при этом хитро коситься на меня. — Просил напомнить тебе, что он классный адвокат и отзывчивый человек. Так я напоминаю.

— Я поняла, спасибо, — ответила я.

Фима Резовский был моим старинным приятелем. Таким старинным, что, кроме приятельства, между нами больше и представить ничего нельзя было. Он работал адвокатом в конторе своего папы, тоже адвоката, и иногда помогал мне в трудные моменты моей журналистской карьеры.

— Шут его знает, — сказала я, вставая с кресла, — может быть, и действительно мне Фима понадобится. Из прокуратуры больше не звонили?

— Нет пока. Видно, формулируют наш состав преступления, — ответила Маринка, садясь за столик.

— Типун тебе на язык, — пожелала я, присаживаясь напротив нее, — не вижу, за что нас можно притянуть в этом ужасном деле…

— Спиридонов, царство ему небесное, прямо написал, что воруют, а наши распрекрасные органы ищут не украденное, а крайних.

— В народе крепко мнение, что такой метод — наша славная традиция, — сказала я.

— А похоже на правду, — согласилась Маринка, и мы начали пить кофе.

Мы успели выпить по одной чашечке, как дверь отворилась, и в кабинет зашел Ромка.

— Ольга Юрьевна, — доложил он, — к вам пришли. Посетители.

* * *

— Толпа бугаев в камуфляже, с автоматами и в черных масках? — спросила Маринка, поспешно дожевывая печенье над тарелкой.

— Не-а. Девушка. Одна. Красивая. Высокая, — делая заметные паузы между словами, сказал Ромка.

Маринка тихо захихикала и стала быстро собирать посуду на поднос.

— Ни кофе попить, ни печенья погрызть, — шутливо простонала она, — работайте, Ольга Юрьевна, и не отвлекайтесь.

Я медленно встала:

— Как ты верно заметил, Ромочка, — согласилась я, — высокий рост — одно из слагаемых красоты.

— Зело лепо глаголишь, отрок, — неожиданно выдала фразочку Маринка, видно, вспомнив, что она лингвист, и затем добавила на более понятном языке:

— Придержите дверь, вьюноша, единственной местной красавице нужно срочно поднос вынести.

— Лишнее говоришь, — строго заметила я Маринке.

Она гордо взглянула на меня:

— Да ладно уж, не волнуйся, ты тоже ничего.

Мы дружно рассмеялись.

Я вернулась за стол и только успела сесть за него, как дверь отворилась снова и в кабинет вошла моя вчерашняя знакомая по имени Рита.

Глава 4

— Привет! — воскликнула Рита, проходя в кабинет, громко постукивая каблуками своих ботфортов. — Теперь я вижу, что попала куданадо. Это твой кабинет, да? Классно устроилась, Оля!