Любопытство не порок

— У меня получается, — ответила я и толкнула дверь. Она опять оказалась запертой. Прижавшись к ней ухом, я прислушалась. Кроме тишины, я не услышала ничего.

— Как ты думаешь, сколько сейчас времени? — спросила у меня Маринка поразительно спокойным голосом.

— Не знаю, но мне кажется, что из галереи уже все ушли. А нас снова заперли.

Маринка промолчала, а я, подумав, что ее вопрос имеет смысл, постаралась разглядеть на своих часиках, что же показывают их стрелки. Хотя действие газа уже кончилось, но малейшее напряжение в глазах вызывало новый приступ слезотечения.

— Посмотрела, сколько натикало? — снова спросила Маринка.

— Сама смотри, я не вижу, — огрызнулась я, начиная уже здорово волноваться и нервничать от безысходности.

Попасть в ловушку и даже не иметь представления, как из нее выбраться! Давненько вы, драгоценная моя Ольга Юрьевна, не вляпывались в такое удовольствие.

— А чем это пахнет? — неожиданно спросила Маринка и зашмыгала носом. — Мне кажется или что-то горит?

Я принюхалась. Действительно, по кабинету поплыл слабый запах гари. Я поняла, что запах идет из-под двери.

— Там что-то горит, — сказала я и, осознав смысл своих собственных слов, вздрогнула от навалившегося ощущения ужаса. — Если мы не выберемся в самое ближайшее время, то потом уже…

— Что?! Сгорим?! — крикнула Маринка и забарабанила кулаками по стеклу:

— Караул! Помогите!

Внезапно она замолчала и, посмотрев на меня, сказала:

— Это ты во всем виновата!

— Не поняла! — удивилась я. — Ты бредишь, что ли, от страха?

— Сама ты бредишь, — огрызнулась Маринка. — Это ты первая закричала, что здесь пожар, когда пожаром и не пахло. Сглазила!

— Тьфу ты. — Я решила не вступать в бестолковую дискуссию и отошла от двери.

— Господи, господи, — Маринка сжала виски руками и закачалась на месте, — если бы здесь был Виктор, он бы все разрулил быстро и молча.., и все прошло бы, как кошмарный сон.

Услышав про Виктора, я едва не вскрикнула и хлопнула себя ладонью по лбу: так долго быть такой дурой, это непростительно, Ольга Юрьевна!

Я подбежала к столу и вытрясла из своей сумки сотовый. Быстро нажав нужные кнопки, я прислушалась к длинным гудкам, доносившимся из трубки.

— Звони в милицию, пусть приезжают немедленно! — закричала Маринка и, подскочив ко мне, затрясла меня за руку, в которой я держала телефон.

— Отстань! — Я оттолкнула ее и услышала, что мне наконец ответили.

— Виктор, — раздался знакомый четкий голос.

Я от волнения даже не сообразила, что нужно говорить, и почувствовала внезапно странное умиротворение, словно мы с Маринкой уже выкарабкались из этой истории.

— Да, — повторил Виктор, и, уже испугавшись, что он сейчас положит трубку, я закашляла и позвала:

— Виктор, нам срочно нужна твоя помощь…

Маринка дернула у меня из рук трубку:

— Срочно приезжай, — заорала она, — нас тут сжигают.., уже одну убили…

— Дай сюда! — рявкнула я и, забрав свой сотовый, кратко и четко изложила Виктору все, что произошло.

— Еду, — ответил он и отключился.

Я сложила трубку и убрала ее в футляр.

— Ну, когда он наконец появится? — с весьма раздраженной интонацией, совершенно не подходящей к ситуации, спросила меня Маринка.

Я пожала плечами:

— Он постарается побыстрее.., а интересно, тут есть противопожарная сигнализация?

Я посмотрела на потолок и, хотя видно было плохо, но мне показалось, что я заметила характерные, похожие на воланы от бадминтона, индикаторы сигнализации.

— Ты думаешь, если она есть здесь, то ее нет в коридоре? — ехидно спросила у меня Маринка. — Она тоже отключена!

Я молча признала ее правоту. Иногда и Маринка говорит верные вещи.

Запах дыма усиливался, теперь уже приходилось радоваться тому, что входная дверь плотно закрыта и сдерживает собою его клубы. Судя по всему, пожар бушевал в галерее серьезный.

Мы с Маринкой прижались к окну, но, несмотря на открытую форточку, даже в этом месте дышалось уже с трудом.

Я пыталась открыть окно полностью, но старые деревянные рамы, покрытые десятками слоев краски, решительно отказались мне подчиниться.

— Да что же это такое, — проворчала Маринка. — Пока он приедет, вся дымищем провоняешь насквозь.., потом и в десяти водах не отмоешься…

— Хорошо, успел бы приехать, пока мы живы. — Я ударилась в самый махровый пессимизм. Ведь запросто могло так получиться, что Виктор приедет, а сделать ничего и не успеет.

От этой мысли стало себя так жалко, что захотелось плакать. Еле сдерживаясь, я начала молча сочинять статью — последнюю в моей жизни. Эффект получился обратный задуманному: плакать захотелось еще сильнее.

— О-оль, а ты о чем думаешь? — Маринка, шмыгая носом, толкнула меня локтем в бок.

Я глубоко вздохнула и посмотрела на плохо освещенный уличный закуток, куда выходило окошко нашей тюрьмы. Немного помолчав, я честно ответила:

— Мозаику складываю. И пока она ложится плохо. Как, по-твоему, кто все это нам с тобою устроил? Получается, что Жанна, больше некому…