Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ)

Я бы хотел ответь положительно на этот вопрос, но проблема была не одна... Та же жизнь Джеймса и Бойда, того же Люка, каким бы он засранцем не был, но находилась в руках... нет, не моих, а Вернера. И хотя я прекрасно понимаю, что они - его люди, и он навряд ли так просто убьет их, вот только сделать что-либо не могу, пока есть хоть один шанс, что... А еще это «скоро»... Тут есть какая-то тайна, и я уже начинаю догадываться какая...

Не только Гримм являются тут засланным казачком.

- Я не могу. Если хочешь - я тебя не держу.

- Ты можешь, - настаивал на своем мальчик, сладко мне улыбаясь. - Уверен, вдвоем мы справимся.

- Если на то пошло, мы тут всех убить можем, - пожал плечами я, лелея мысль Гримма о своей силе, и эти слова приятным эхом отразились на его лице.

Смазав самолюбие мальчишки толстым слоем меда, я надеялся, что тема окажется закрытой, но он продолжил:

- Ты не понимаешь, Рио! Энрико - сильный соперник. Ты можешь умереть...

Впервые за долгое время я видел в чьих-то глазах беспокойство. Это умиляло, но я продолжил противиться решению Гримма выбраться из этой стези подпольных боев.

- Прости, но... - я набрал побольше воздуха в легкие, - я не буду так поступать по отношению к другим.

- Что ты им должен? - зло прошипел блондин. - Даже если этот Серый Волк и обещал зарезать этих букашек, как свиней, то это тебя не касается! Это его право, решать жить или умереть его людям.

Быстро Гримм догадался, чем меня вздернул Вернер.

- В другом случае ты меня же потащишь к Армандо, - ухмыльнулся я. -Не моя цель уйти от одного «хозяина» и прийти к другому.

- Он не такой как Вернер. Он лучше, - воскликнул мальчишка, вздернув нос.

- Сколько лет тебе было, когда умерли твои родители? - резко спросил его я, и по реакции Гримма понял, что не прогадал: взгляд его стал мягче, а уголки губ потянулись вниз, он метался внутри себя, поражаясь истине, которую я так быстро раскрыл.

- Шесть... - наконец отозвался мальчик, поджав под себя ноги.

Поникшие плечи, худой ребенок, которые оказался втянуть в самую гущу адского водоворота. Только сейчас на детское личико легла та самая тяжеловесная тень его личной непосильной ноши. В одно мгновение Гримм превратился из отъявленного чудища, давно сорвавшегося с цепи, вновь в милого юношу, только вступившему на путь взросления.

Сейчас он выглядел настолько одиноким, что я не выдержал и взъерошил его светлые волосы, чуть улыбнувшись:

- Я никогда не знал отца, а мама умерла больше полугода назад.

- Но она была с тобой,..

- Она болела постоянно, а я учился... То у одного мастера спорта, то у другого... А она лежала в больнице и медленно умирала, - я никогда прежде никому не рассказывал собственную историю жизни, пусть и так кратко, и каждое слово давалось мне с трудом, - даже ничего мне не говорив. Когда я приезжал в гости, мама всегда проводила это время со мной, несмотря ни на что, ни на какие боли. Скрывая истинное положение вещей, она сделала еще болезней тот миг, когда я узнал правду... Я даже не успел с ней попрощаться.

- Я не помню своих родителей. Совсем, - Гримм погрузился в свои мысли, и голос его казался невыносимо далеким. - Лишь какие-то смутные очертания на фоне дома... Собака. У меня была собака по кличке «Нира». Она постоянно облизывала мне лицо... - он провел ладонью по губам. - А еще она сильно лаяла по ночам и мешала спать.

- То есть, тебя в шесть лет отправили обучаться искусству идеального оружия убийства?

- Да, - как-то растерянно отозвался Гримм, но тут же добавил, - Меня все устраивает.

- Ты никогда не думал, что лишился чего-то ценного в этой жизни?

- Чего?

- Невинности.

И я имел в виду именно ту чистоту, с которой мы приходим в этот мир.

- Армандо никогда не желал мне зла...

- И из-за этого отправил в самый эпицентр войны между собой и Вернером? — скептически заметил я.

- Он не думал, что так все выйдет, - отчаянно сопротивлялся моей логике Гримм.

- Конечно, - поддакнул я, ухмыляясь. — Еще какими мифическими чертами ты украсишь его образ?

- Ты просто... просто... дурак! - не выдержал Гримм, рванув из комнаты. Джеймс, миролюбиво жующий яблоко, чуть было не подавился, когда «хрупкий» юноша ударил его в грудь, чтобы тот посторонился.

Когда мальчик ушел, я понял, что был слишком груб в высказываниях, и если мне не нравится Армандо, это не значит, что он плохой по всем параметрам. Просто, он мне не нравится, а другим... да, пожалуйста! Свобода выбора торжествует!

- Что это с мальком? - поинтересовался Люк, входя в комнату. «Малек», так, видимо, прозвали Гримма тут. А ему подходит.

- Юношеский максимализм? - предположил я, разведя руками.

- ПМС? - рассмеялся Джеймс, явно злой из-за удара мальчишки. Ему все еще было тяжело говорить.

Бросив парней дальше обмусоливать эту тему, я вышел наружу и, по коридору, дошел до кухни, где нашел сидящим в гордом одиночестве Гримма. Увидев, как он вздернул свой милый носик и отвернулся, я не мог сдержать улыбки. Поравнявшись с малышом, я мягко обнял его сзади, уткнувшись в светлые волосы.

Какое-то время мы молчали, слушая биение сердец друг друга.