Любопытство не порок (сборник)

– С чего это? – недоверчиво спросила она, поправляя прическу и свой тонкий кашемировый джемпер с треугольным вырезом.

– С того, что мы хотим, чтобы посадили настоящего убийцу, а не тебя. Если ты нам поможешь, то, возможно, вообще получишь условный срок.

– Вы из милиции?

– Мы из органов, которые очищают город от преступников, – не стала я ее переубеждать.

Не знаю, что она подумала, но в ответ только кивнула и произнесла: «Понятно».

Дальше действие пошло по моему сценарию. Я объяснила Дине, что она должна под каким-либо предлогом заставить Корниенко прийти к ней и заговорить с ним об убийстве Петрова.

– Нам нужно, чтобы на пленке осталась запись, что это действительно он, Корниенко, убил Петрова.

– А что потом? – резонно поинтересовалась Дашкевич.

– Пусть уходит, – сказала я и протянула ей «Моторолу». – С такими уликами он никуда не денется.

Она набрала номер Корниенко, что-то сказала ему насчет своего состояния и попросила срочно приехать, после чего положила мобильник на диван рядом с собой.

– Ну что? – Я вопросительно посмотрела на нее.

– Сказал, что приедет минут через двадцать-тридцать.

– Отлично, – я поднялась со стула и начала ходить по комнате, заглядывая в углы. – Нам нужно где-то спрятаться.

– Можно в кладовке, – сказала Дина.

Кладовка представляла собой прямоугольное – примерно полтора на два – помещение, дальнюю стену которого занимали полки с одеждой и бельем. На свободных стенах были прикреплены вешалки с плащами, куртками и пальто, а в середине оставалось еще достаточно места, чтобы свободно могли поместиться два человека. Вход в кладовку закрывала плотная гардина.

– Отлично, – сказала я и позвала Алексея, держащего в этот момент мою сумку.

Достав из сумки диктофон, я вышла из укрытия и поместила его на одну из полок мебельной стенки, за вазу. Только мы закончили приготовления, в прихожей раздался звонок.

– Действуй, – кивнула я Дине, включила диктофон и спряталась в кладовку за гардину, чуть отодвинув ее, так, чтобы осталась небольшая щелка. Алексей встал за моей спиной.

Мы слышали, как щелкнул замок входной двери и в прихожей раздался бодрый голос Юрия Назаровича:

– У меня, между прочим, обед, – игриво произнес он, – если ты меня не покормишь, я похудею.

– Мне не до обедов, Юра, – сказала Дина, и я увидела, как она входит в гостиную.

За ней появилась вальяжная фигура Корниенко. На этот раз он был в костюме и белой рубашке. Он ослабил узел галстука и по-барски уселся на диване.

– Ну, – сказал он, глядя на Дину, стоящую ко мне спиной, – что случилось?

– Как будто ты сам не знаешь, – она повысила голос. – Может, ты каждый день убиваешь людей и привык к этому, а мне все время кажется, что за мной вот-вот придут.

– Не кричи, – улыбка сползла с его лица, – соседи услышат.

Он поднялся с дивана, подошел к Дине и попытался обнять ее, но она выскользнула из его объятий.

– Перестань, – раздраженно оттолкнула она его руку, – мне этот Петров сегодня всю ночь снился. Я не знаю, что мне делать.

– Ничего делать не нужно, – отчеканил Корниенко, – все уже сделано. Для начала возьми себя в руки – нечего паниковать. Ну не мог я оставить его в живых, не мог. Ты же сама знаешь, какое сейчас у меня положение – или пан, или пропал. Этот Сашка у меня как дамоклов меч висел над головой. Его могли прижать в любую минуту и он бы все выложил.

Я бы, конечно, выкрутился, но время было бы упущено. Ты же сама хочешь жить в столице…

Он снова попытался обнять Дину, но она опять ускользнула от него.

– Ничего я не хочу, – отрезала она. – Зачем только я тебя послушала!

Она закрыла лицо руками и зарыдала. Ну, артистка! Я восхищенно наблюдала за Дашкевич. Какой талант пропадает!

– Прекрати истерику, – прикрикнул на нее Корниенко, – и без тебя тошно. Но Дашкевич зарыдала еще сильнее. Тут события стали развиваться немного не по моему сценарию, вернее, совсем не по моему. В руке у Корниенко появился пистолет с глушителем, который он направил на Дину. Увидев это, она прекратила рыдания и забилась в угол дивана. Теперь Юрий Назарович стоял ко мне спиной.

– Нужно было прикончить тебя, когда ты сидела в петровской «Волге» у обрыва, – спокойно сказал он, – я, дурак, пожалел. Ты ведь все равно проболтаешься.

– Нет, нет, Юрочка, – еле слышно проговорила Дашкевич, выставив вперед ладони, словно хотела заслониться ими от пули, – я не проболтаюсь, Если, ты убьешь меня, тебя арестуют, и ты уже никогда не станешь депутатом.

– Мне сочень жаль, – произнес Корниенко, – ты была действительно хороша в постели. А насчет меня не беспокойся. Я сам за рулем, в офисе знают, что я поехал обедать… Да и кому придет в голову, что кандидат в депутаты убил какую-то…

– Ты не сделаешь этого, – прошептала Дина.

– Запросто, – Юрий Назарович ловко, как будто делал это всю жизнь, передернул затвор. – Оказывается, убить трудно только первый раз, потом привыкаешь.

Я стояла как завороженная, не в силах пошевелиться. Можно было представить себе состояние Дашкевич, на которую глядел ствол пистолета, грозивший выплюнуть ей в голову кусок свинца.