Любовь

Влюбленность — великолепное состояние, вероятно, самое лучшее на свете — во всяком случае, для счастливых влюбленных. Тем не менее остается непонятным, зачем вообще существуют влюбленные. Как мы уже видели, Элен Фишер, помимо всего прочего, полагает, что «притяжение возникает прежде всего для того, чтобы дать индивиду возможность выбрать одного из нескольких потенциальных половых партнеров, а для этого усиливается стремление к образованию пары и поддерживается высокая концентрация внимания на генетически наиболее перспективном субъекте» (63). Но я не стремлюсь образовать пару с генетически наиболее перспективным субъектом, и для успешного размножения мне совершенно не нужна влюбленность. Оба объяснения не слишком вразумительны, неудачно и их соединение.

Если Элен Фишер права, то получается, что сортирующая система под названием «влюбленность» должна быть присущей всем общественным животным, а не только человеку. Но о влюбленности у животных не может быть и речи. Помимо того, именно влюбленность приводит к тому, что мы выбираем не самых приспособленных к жизни партнеров, а самых для нас интересных, а это далеко не одно и то же. Мужчины влюбляются в бесплодных женщин, а женщины — в бесплодных мужчин. И почему, спрашивается, сортирующая система под названием «влюбленность» сопутствует нам до старости, когда и речи больше нет о генетически оправданном выборе?

Влюбленность не служит генетическому выбору. Мне думается, что способность влюбляться является величайшей и прекраснейшей загадкой эволюции. В жизни состояние влюбленности не может продолжаться вечно, ибо оно предъявляет организму повышенные требования, да и изрядно затуманивает психику. Максимальная продолжительность влюбленности — три года, но в среднем она длится от трех до шести месяцев. Согласно мировой статистике, наибольшее число разводов приходится на четвертый год совместной жизни. Прекрасная бабочка превращается в гусеницу. Там, где раньше влюбленный видел лишь ослепительную улыбку, он теперь замечает отсутствие зубов.

Вожделение и влюбленность поддаются сравнительно простому описанию. Но как обстоят дела с третьим состоянием — любовью? В эволюционной теории и в биологии любовь играет подчиненную роль. Маститые биологи лишь пожимают плечами или недовольно сдвигают брови, когда им приходится говорить о любви. По сути, с биологической точки зрения любовь не определена, определена лишь ее нулевая ступень — «совместная жизнь». Но что говорят о любви исследователи мозга и биохимики? Проявляется ли любовь активностью соответствующих нейронных сетей головного мозга, т. е. состоянием, которое можно описать нейрохимически? Можно ли объяснить любовь — как вожделение или влюбленность — секрецией определенных гормонов?

Если верить научным обозревателям популярных газет и журналов, то это вполне возможно. И ответ на удивление прост. Ключевое слово — окситоцин.

Лекция о полевке

Водящиеся в прериях мыши-полевки малы, рыжеваты и незаметны. Многие миллионы этих зверьков обитают на поросших травой просторах Среднего Запада Соединенных Штатов. Мыши поедают зерно на пшеничных полях, но в целом ущерб от этих животных невелик, и они не слишком широко известны.

Правда, за последние несколько лет этот зверек, систематическое название которого Microtus ochrogaster, стал звездой первой величины в лабораторных исследованиях любви. Дело в том, что рыжая мышь обладает уникальным свойством: она отличается безусловной верностью. Полевки прерий живут моногамной жизнью, пожизненно соблюдая «супружескую верность». Родители совместно воспитывают мышат. Да и в других отношениях маленькие грызуны являют собой воплощение католической половой морали. Первый же половой контакт самца и самки приводит к образованию устойчивой пары, к заключению пожизненного брака. В первую брачную ночь молодожены просто сходят с ума — в первую встречу между ними происходит до двадцати половых актов. Самец и самка вместе строят гнездо и спят в нем, тесно прижавшись друг к другу. Супруги не оставляют друг друга, и разлучает их только смерть.

Назвать такое поведение типичным для мышей нельзя, ибо то, что характерно для полевок прерий, совершенно чуждо их ближайшим сородичам — горным полевкам (Microtus pennsylvanicus). Самец горной полевки — при том, что внешне он практически неотличим от самца полевки степной — донжуан высшей пробы, не склонный к строительству гнезд и к семейной жизни. Все мыши — и самцы, и самки — спариваются друг с другом, как кому бог на душу положит.