Любовь Ами Фаду

Общий смех перешёл в общий поклон.

«Суеверный ты, прямо-таки, – подумал Жафар. – Но, по совести, бочонок с ядом, ты знаешь, что я достоин некоторой награды».

3.

Затем они ели и пили, позвали танцовщиц. Узкие щёлочки султанских глаз хранили выражение полного довольства. К ним присоединился казначей и яфарги визиря обменивались взглядами с его цепными псами, не без удовольствия предвкушая султанские игрища всадников.

Жафар покидал дворец уже ночью, сделавшей массивы зелени чёрными, а вблизи фонарей – сочно-зелёными. Они блестели, недавно очутившись под лейкой садовника. Старик больше любил сад, чем жизнь и когда теперешний султан скинул предыдущего, собственно – его дядю, во дворце остался без колебаний. Когда-то визирь подумывал о рокировке на троне в его пользу, но старик отказался. Жафар до сих пор не знал, известна ли султану эта история.

Он шёл по верхним террасам и ступил на ту, что к воротам, ажурный тоннель в крошечных фонариках и плотных зарослях вьюнка, но вдруг остановился. Евнух-купец на нижней площадке вокруг фонтана раскладывал для обитательниц гарема только что доставленные товары. Спуститься туда нельзя, это кажется, что лестница выведет к ним, а сверху смотреть можно: на девушках только юбки и украшения.

Жафар не подглядывал, его остановило другое. За поворотом, невидимый ему, мгновенно узнанный по голосу, старший евнух негромко напевал что-то для девушек или для себя.

«Евнух, поющий любовную песню. Можно ли вообразить более жалкое существо?»

Девушки не слушали его, щебетали, рылись в тканях, предавали из рук в руки флаконы духов, бусы, шарфы, благовония и неприличные игрушки.

Самым гнусным существом в султанском дворце был старший евнух. Молодой. Не шуд. С правильными, невыразительными чертами, как у портрета, который начали рисовать, но забросили. Узкоплечий и длиннорукий, глядящий надменно, стелющийся как змея перед любым, кто сильней. Льстивый до изумительного бесстыдства.

«И оно имеет наглость интриговать на стороне казначея против меня, Яфара-Баала! Безумец. Расплата вопрос времени».

Голос же евнуха стоил всей султанской казны, голос его был непередаваемо прекрасен. Холодный, чистый, лишённый грудного тона. Как будто пел ангел, бесполое существо. Как если утонуть в отчаянье, окунуться в него целиком, захлебнуться горечью. Вдохнуть и умереть.

Жафар утратил презрительную мину сразу, как только заслушался. Голос евнуха победил его без борьбы.

Вспомнилось...

Из этого народа в султанский гарем была купцами продана девушка… Но как разнился финал: она покончила с собой, не дождавшись первой брачной ночи.

«Гордая, а этот – евнух, тьфу».

Примерно в то же время на Петел Сак-Баал был совершён безнадёжный, но дерзкий налёт. Попавший в плен будущий евнух, был отправлен хоронить убитых при налёте.

«Грязная работа, согласился беспрекословно, тьфу».

Затем, когда спросили: «В соседнюю могилу или в гарем, куда пойдёшь, мальчик?» Он не колебался.

Долгие припевы без слов характерны для народов, живущих рассеянно, на больших расстояниях. Как у кукушек степных, с каждым заходом протяжней. Зов или плач мало-помалу переходят в рулады, а они – в слова:

«Ты, как свеча в бумажном фонаре, теплишься у меня в груди. Ты сияешь там навсегда, и не задует зимний ветер».

Сопоставив факты по времени: налёт и наложницу, Жафар сжал кулак, стукнул воздух, облокотился на перила и дальше слушал, качая головой.

«Я хожу охотничьими тропами, разоряя ловушки, выпуская на волю птиц и зверей, волков и лис, зайцев и оленей. Я живу в разбойничьем логове, я пою с грабителями, я пляшу с убийцами, ищу среди них смерть… Бежит от меня, не хочет меня, спряталась, будто нет её… Повсюду тепло и свет твоей любви. Зима моя обезумела, поёт, перед кем не надо, танцует, где ей нельзя».

Надо было просто соотнести очевидное...

«Ты внутри, как мне дойти до тебя? Если коснётся тебя любовь моя, как бумажный фонарь – вспыхну, сгорю от счастья».

Кем он был той девушке, братом? Женихом?

4.

У евнуха был козырь, но вдобавок, у него был ум, подсказывавший, что с козыря ходить опасно. В некоторых играх его могут забрать, использовав против тебя.

Таков был план…

«Визирь – заговорщик! – скажет он султану. – На его конях, на повозке с эмблемой яфаргов бежал старик и увёз девушку! На оси ступицы эмблему видели стражники, обод колеса оставил её след!»

Евнух получил доступ к формам для печатей яфарга от казначея. Если на меченой повозке сбежал враг, кто дал ему повозку? Нет безумцев, крадущих у яфаргов!

Всё так, но предчувствие ловушки евнуха не обманывало. Жафару был давно известен их план, и намерено не был сменён замок в кладовой. Заговорщики делали оттиски из неподобающего металла. Мягкого, пачкающего форму, которую вдобавок Жафар кое-чем покрыл. Этот металл так и назывался – гаремным. Из него отливали печати, знаки отличия для наложниц, а также султанское клеймо.