Любовь анфас

Вика была бесплатным московским бонусом. Летучие мыши и русская девушка были для шведа неуловимо родственными понятиями. Про мышей и русских девушек он много читал. И никогда прежде не имел с ними дел. Привкус многообещающей неизведанности, пикантной новизны пробудили в нем желание действовать. Слава богу, девушка говорила по-английски. Правда, не очень хорошо. Поэтому он задавал простые вопросы и получал простые ответы.

– Ты куда едешь?

– К черепахам.

– Зачем?

– Помогать им. Я буду волонтером.

Швед с уважением оттопырил большой палец. Помолчали.

– А я еду изучать летучих мышей, – со значением сказал он.

Для облегчения понимания он помахал руками, изображая крылья.

– Ты ученый? – проглотила спазм счастья Вика.

– Да, я пишу диссертацию про них, – подчеркнуто скромно ответил попутчик.

Пришла очередь Вики поднять вверх большой палец руки.

Помолчали.

– Мне кажется, что летучие мыши интереснее черепах, – сказал швед с таким торжественным видом, как будто делал Вике предложение.

Она решила уточнить:

– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Да, – скромно ответил швед.

И даже потупился. Так отвечают девушки на предложение о замужестве. Становилось совсем непонятно, кто кому делает предложение и в чем его суть.

– А как тебя зовут? – решила закрепить их союз Вика.

– Свен.

– Я поеду с тобой, Свен, – сказала Вика, открыто посмотрев на него.

И как не поехать, когда в пользу Свена говорили сразу три обстоятельства. Во-первых, викинги всегда всех побеждали, это самые крепкие и мужественные ребята всех времен и народов. У Вики в школе по истории всегда была не вполне твердая тройка, что оправдывало такое умозаключение. Во-вторых, мыши симпатичнее черепах. Даже летучие. По крайней мере, шустрее. А это уже немало для такой девушки, как Вика. В-третьих, при одном взгляде на Свена душа взмывала в такую высь, в сравнении с которой самолет полз по земле на брюхе.

Впервые в своей жизни Вика захотела служить мужчине, зачарованная громадьем его планов. Он рассказывал ей о мышах, а она любовалась его увлеченностью. И представляла себя рядом с ним всю в белом, потому что без белых одежд в научных лабораториях делать нечего. Даже коммуна хиппи и бегство в Мексику были скучны и обыденны по сравнению с такими перспективами. Что Мексика? Крайняя точка раздолбайского вектора ее жизни. А тут намечался крутой поворот, окно в другое измерение. Прямо-таки новый космос, посередине которого, как Солнце, сияет Свен. А она, подобно Луне, будет летать вокруг него, отгонять метеориты, разгребать звездную пыль, загибать хвосты комет, чтобы ничто не отвлекало ее мужчину от науки. По астрономии у Вики тоже была тройка.

От такого крутого поворота кружилась голова. Это вам не косяк с марихуаной скручивать. Тут настоящий экстрим намечается. И душа Вики завибрировала от предвкушения нового фортеля.

Благообразный швед потянулся к ветрам, которые гуляли в голове русской девушки, которая манила новыми ощущениями, напрочь отсутствовавшими в его прежней жизни, замкнутой в периметре университетского кампуса. А Вику притягивали белые одежды, которые своим лаконизмом затмевали пестрые фенечки, по крайней мере, казались куда экзотичнее. А на экзотику она всегда делала стойку.

Суть научной проблемы, которой занимался Свен, состояла в следующем. Среди летучих мышей есть отряд мышей-вампиров. Кровь нужна этим летучим кровопийцам, как рыбам вода. И если на ночной охоте какой-то мыши не везло, то ей грозила смерть. Тогда другая мышь проявляла благородный альтруизм, готовность поделиться с ближним. Сытая мышь отрыгивала кровь в рот голодного сородича, то есть добровольно становилась донором. Но самое потрясающее начиналось дальше. Когда мышь-донор оказывалась без ночной порции крови, она безошибочно находила именно ту мышь, которую спасла прежде, и предъявляла свои права на кровь. Кровь как будто бралась в долг, и этот долг всегда возвращался. Но как мыши опознавали друг друга? Как кредиторы находили заемщиков? Вот вопрос, который мучил мировое научное сообщество. Свен мечтал ответить на него и прославиться за счет мышей-вампиров.

А Вика мечтала начать новую прекрасную жизнь, летая в белых одеждах вокруг мужчины-солнца.

* * *

Гуано – это помет летучих мышей. И гуано плохо отстирывается. Это первое, что поняла Вика, оказавшись со Свеном в научной экспедиции. Так что про белые одежды пришлось забыть. Что-нибудь попроще, немаркое, что не жалко выбросить.

Впрочем, присмотревшись к коллегам Свена, Вика подумала, что такой антураж им подходит. Их трудно было представить в другой одежде. Неопределенного цвета шорты, серые футболки, панамы цвета хаки. Не люди, а человекообразные мыши. И Свен с видимым удовольствием слился с ними, зарыв в гуано свой светлый образ.

Ему постоянно было некогда. Он ускорялся, завидев Вику, и обозначал пантомимой: «Потом, потом». А когда потом? Только ночью. Она приходила к нему в палатку, когда весь лагерь засыпал. Это было его условие. Вернуться к себе надо было до общего подъема. Это тоже предписывалось Свеном в довольно категоричной форме.