Любовь Байкера

Как уснула, сама не знаю. Но проснулась я поздней ночью, в мокром поту. По началу я даже не обратила на это никакого внимания, скинув всё на все переживания, что случились со мной за сегодняшний день. Но когда я поднялась с кровати, чтобы переодеться, у меня закружилась голова, в глазах потемнело, и я чуть не потеряла сознание, то не на шутку перепугалась. Тело ломило так, будто я стометровку пробежала, или вагоны разгружала. Мне одновременно было и жарко и холодно. И как не лягу, всё неудобно. Ещё и пить хочется ужасно.

С огромным трудом я поднялась с постели. Вы бы знали каких это трудов мне стоило. Кое-как я доковыляла до кухни, тяжело дыша и вытирая пот со лба. Ощущение, что я не до кухни шла, а в горы поднималась. Даже не шла, а бежала.

Не включая свет, я открыла полку, и нащупала кружку, не знаю как так получилось, но та самая кружка, что только что была у меня в руках, упала и разбилась. Звук был настолько громкий, что зазвенело в ушах, в глазах вновь потемнело, и я присела на стул, что стоял рядом, дабы не упасть в обморок.

— Что случилось? Что разбилось? — в кухню влетает мама, и включает свет. А следом за ней заходит и папа. — Почему ты в темноте? — спрашивает мама, и смотрит на меня волнующимся взглядом. — Что случилось? На тебе лица нет.

— Попить хотела. — тихо отвечаю. Говорить сейчас я просто не в силах. Во рту всё пересохло. К горлу подкотил ком, и кажется меня сейчас стошнит.

Мне не становилось лучше, состояние только ухудшалось.

— У тебя жар. — обеспокоенно трогает мой лоб. — Ты вся горишь. — она наливает воду, и протягивает мне стакан. — На, выпей. Андрей, вызывай скорою. — обращается она к папе, он сразу же бежит в комнату за телефоном.

— Не надо скорую. — мычу. Говорить было сложно. Глаза закрывались, а взгляд был мутный. — Мамуль, всё в порядке. Мне просто нужно полежать.

Я старалась собрать все мысли воедино. Всё сливается, сил даже нет встать и дойти до комнаты.

— Давай для начала померим температуру. — я киваю, и ставлю градусник в подмышку.

Хороший мне однако подарок ко дню рождение. А оно у меня уже через два дня. А это значит, что за два дня я должна встать на ноги, как не крути.

— Давай. — я протягиваю маме градусник, и пытаюсь подняться, но не могу. Ноги не держат, и я сажусь обратно. Хорошо, что хоть не мимо. — у тебя почти сорок. — воскликнула мама, и с тревогой посмотрела сначала на меня, потом на папу. — Скорую нужно вызывать.

— Не надо. Пожалуйста. — умоляюще прошу я.

— Ладно, — соглашается мама, — но если утром не станет лучше, то никакие твои уговоры, просьбы не помогут.

Я киваю, и в очередной раз пытаюсь подняться и сделать хотя бы шаг, но у меня ничего не получается. Ноги отказываются мне повиноваться, и тело тоже. Каждое движение мне даётся с огромным трудом. Видя мои мучения, папа берёт меня на руки, и несёт в комнату. Ложит на кровать, и укрывает одеялом. И сейчас я даже благодарна ему. Сама я уж точно никак не дойду, только если доползу. И то если….

— Спасибо. — бормочу я.

— Тебё что-нибудь принести? — спрашивает он с нежностью в голосе. Я уже и забыла когда последний раз он так говорил со мной.

— Водички.

Папа вышел из комнаты, и сразу вошла мама, с лекарством. От температуры, от головы, и ещё от чего-то. И чай с лимоном и мёдом. Мне сейчас было всё равно, что пить. Лишь бы полегчало.

— Попробуй поспать. Сон — это лучшее лекарство.

Я очень долго крутилась и вертелась с одного бока на другой. Родители по очереди заходили ко мне в комнату, и проверяли меня. Моё состояние, стало ли мне хуже, или лучше. Но лучше мне не становилось, казалось, что только хуже и хуже.

Ближе к утру я всё таки уснула. Температура немного спала, и я смогла уснуть. Мама права, сон-это лучшее лекарство. Посплю, и всё пройдёт. Ведь правда же?

Глава 25

Глава 25

Легче мне не стало. Температура мёртвой хваткой держалась около сорока. Сбивалась, и через пару часов снова поднималась.

От скорой я наотрез отказалась. Но мама всё равно вызвала врача. Я не сопротивлялась, да и сил у меня на это совершенно не было. Да и может оно и к лучшему, что приедет врач, и осмотрит меня. Буду хотя бы знать, что я умудрилась подцепить. Но я всё равно ссылаюсь на то, что всё это из-за моих переживаний. Все болезни только от стресса. Да я в принципе никогда не болею, а если и болею, то это крайне редко. Наверное это именно он, тот редкий случай.

— Привет, Эмма. — поздоровался со мной Сергей Семёнович. Это наш семейный врач. Классный мужик, только вот не детей у него, не жены. Правда жена была, но она ушла к его брату. — На что жалуемся? — спрашивает он, и присаживается на стул, что стоит рядом с моей постелью.

— На температуру. — уныло отвечаю.

— Горло болит? Кашель? Насморк? — засыпал он меня вопросами. Я только отрицательно качала головой. — Так, понятно. Давай померим температуру. — он протянул мне градусник, а сам, что-то стал записывать в своих бумажках. — Голова болит? — задал он очередной вопрос.

— Уже нет. Вчера очень болела. И тело ломит. Знобит переодически. То жарко, то холодно. Но в целом всё нормально.