Любовь бессмертна

Когда тот положил сына на ее протянутые руки, Мойра Роуз преобразилась от радости. В эту минуту она казалась почти неземным существом.

— Ах ты красавец! — проворковала она. — Чудо как хорош!

— Говорят, на меня ты и взгляда не хотела бросить, — буркнул Колин, стараясь не выказать горечи, отравившей всю его жизнь.

Но мать лишь пожала плечами.

— Я смотрела на тебя, можешь не сомневаться, — вздохнула она. — Только украдкой. Глядя на тебя, я видела твоего отца, Колин Макдоналд. Если не считать волос и глаз, ты походил на него как две капли воды. Тогда я ненавидела его за то, что он меня бросил. И все-таки продолжала любить. Ты был постоянным напоминанием о том, что я потеряла.

Но это дитя похоже на моего отца и, кроме того, приходится мне внуком.

Она отдала ребенка Колину и выпрямилась.

— Он также Макдоналд и мой сын, — возразил Колин.

— Да, — тихо ответила она, — но он не мой Макдоналд. И без единого слова оставила зал.

— Никогда не видел ее такой, — удивился Найрн. — Совсем другой человек. Ничего не понимаю!

Все еще удивленно покачивая головой, он отнес сына к Фионе и рассказал обо всем, что произошло. Как ни странно, она понимала эту женщину, потому что сама была в подобном положении.

— Возможно, она смягчилась при виде внука, — объяснила Фиона. — Не стоит мучиться догадками, лучше просто принять все как есть. Мойра Роуз уже немолода, дай ей дожить спокойно.

Владетель Островов и чета Макеев решили погостить в Найрн-Крэг, надеясь дождаться приезда отца Ниниана. Колин отправил Родерика Ду на поиски священника, с тем чтобы немедленно крестить ребенка, пока крестные родители еще здесь.

Когда Алистеру Джеймсу Макдоналду исполнилось три дня от роду, Родерик вернулся вместе со святым отцом. Малыша окрестили в зале Найрн-Крэг, освященном ради торжественного случая. Крестными родителями стали Александр и Элизабет. Фиону тоже принесли вниз, чтобы она могла присутствовать на празднике.

Назавтра, когда гости уехали, отец Ниниан объявил, что готов выслушать исповедь любого, кто к нему обратится. Поскольку между визитами священника проходило немало времени, особенно в глухих местах Шотландии, желавших пожениться, исповедоваться, окрестить детей или заказать поминальную службу было немало. Каждое утро он служил мессу в зале, и все обитатели замка считали своей святой обязанностью присутствовать на ней.

Придя на исповедь, Фиона передала все, услышанное от вождей, и упомянула об их планах расправиться с королем.

— Конечно, они трусы и не пойдут на это, — заключила она, — но повелителя все-таки не мешает предостеречь.

— Совершенно верно, леди, — кивнул отец Ниниан.

— Осенью, — продолжала Фиона, — кончится срок моего обручения, и я хотела бы знать, можно ли покинуть Найрн-Крэг и вернуться домой. Если не сделать этого, Колин одолеет меня просьбами освятить наш брак, а я не пойду на это. Передайте его величеству, что я вряд ли смогу еще в чем-то быть ему полезной, и спросите, почему он так и не собрал кланы в Инвернессе, как намеревался.

— Я постараюсь прибыть сюда осенью до окончания вашего брака, чтобы сообщить ответ короля и помочь вам выпорхнуть из золотой клетки. Но отпустит ли Найрн ребенка?

— Разумеется, если я скажу правду, — заверила Фиона. — Гордость не позволит ему удерживать чужого сына.

— Понимаю, — сочувственно вздохнул священник.

Фиона настояла на том, чтобы самой кормить Алистера, потому что дорожила каждой минутой, проведенной рядом с ним. Малыш быстро рос, пухленькие ножки и ручки были умилительно-забавными, щечки, гладкие и розовые, день ото дня наливались здоровьем. Блестящие глазенки ничего не упускали из виду. Темная головка тотчас поворачивалась при звуках родительских голосов. Фиона решила как можно скорее убраться отсюда, ибо Найрн обожал мальчика, которого считал сыном. Фиону тяготили бремя вины и гнев на короля.

И что хуже всего, Алистер любил Колина, который обладал способностью смешить его как никто иной.

— Ах ты, мой маленький, — ворковал он каждое утро, подходя к колыбели мальчика. — Улыбнись своему па!

Но чувства Мойры Роуз были куда сильнее. Казалось, она изливала на ребенка всю нерастраченную любовь, которую не пожелала дать сыну. Часами сидела в зале, качая люльку малыша, и пела колыбельные высоким тонким голосом.

Алистер Джеймс Макдоналд быстро стал любимцем всего замка. Никто не мог пройти мимо, чтобы не остановиться, не пощекотать его круглый подбородочек, не улыбнуться, не сказать ласкового слова. И дитя не оставалось равнодушным к вниманию взрослых и что-то весело лепетало. Фиона только руками разводила, утверждая, что парнишку безнадежно избалуют.

Алистер родился первого июня, а в середине сентября в замке вновь появился священник.

— Пришел посмотреть, как поживает малыш, — сообщил он Найрну. — Скоро я отправляюсь на юг, чтобы непогода не застигла в дороге.