Любовь без башни

Люся подошла к серванту и открыла маленький ящичек — обычно в таких ящичках у всех хранились документы. У Люси тоже когда-то был подобный сервант, и в таком же вот выдвижном ящичке она хранила… м-да, у Люси там были нитки. А здесь лежали… лекарства. Люся открыла другую дверцу — тоже ничего интересного, только постельное белье аккуратной стопочкой.

— Черт, где же у них хранятся документы? — сквозь зубы пробормотала Люся.

— Да у них в кухне, — вдруг раздался голос позади нее.

Люся резко обернулась — посреди комнаты стоял босой Митька.

— А что там дальше с волком было? — спросил он с интересом.

Пришлось выдумывать истории про волка, а потом еще сидеть минут десять, чтобы окончательно убедиться, что малыш спит, и только потом Люся направилась на кухню.

Документы и в самом деле были на кухне — в маленькой тумбочке, покрашенной белой оконной краской. Едва Люся открыла верхний ящичек, как тут же обнаружила то, что искала, — целую кипу разнокалиберных бумажек. Люся стала быстро перебирать пожелтевшие от времени документы — получалось, что Белкин Егор Игоревич был женат, но развелся очень давно, от первого брака имеет дочь двадцати восьми лет и огромную задолженность за банковский кредит.

— Та-а-ак… а деньги-то нам были ой как нужны… — прикусила губу Люся и с силой захлопнула ящичек.

Она и не заметила, как пронеслось время, в дверях заворочался ключ, и на пороге показался Белкин Егор Игоревич, собственной персоной. Завидев Люсю, Белкин как-то глупо хихикнул, потом нервно задергал кадыком и уже совсем глупо заявил:

— А я вот тут… живу. А ты чего?

— А я к тебе в гости… — склонила голову Люся и пристально вгляделась в лицо своего кавалера.

Что-то творилось с Егором непонятное. Ну не был похож вот этот Белкин на того, который приходил к ней, к Люсе. Нет, внешность, конечно, та же, и прическа та, и даже рубашечка все та же, а вот выражение лица… Былую уверенность и даже некоторую хамоватость будто тряпкой стерли.

— А почему ты вчера ко мне не приходил? — спросила вдруг Люся.

— А… А где моя мама? — в свою очередь поинтересовался Егор и стыдливо отвел глаза в сторону.

— Мама? А она пошла в аптеку, — пояснила Люся. — Только, надо думать, в пригородный поселок, потому что ее второй час нет. Так что на нее ты можешь не рассчитывать, не придет. И все же, где ты был?

Белкин, наконец, кое-как собрал нервы в кулак и даже немного расправил плечи:

— Н-ну… я вообще-то… не обязан… мы ж с тобой еще не супруги, я бы вот так выразился… А вот когда станем…

— И не станем, я бы выразилась вот так, — фыркнула Люся. — Ты мне не скажешь — где был?

Белкин снова заволновался — забегал по комнате и стал нервно теребить верхнюю пуговицу байковой рубашки:

— А… а почему это мы не станем, а? Тебе что, рассказали, где я был? Это мама сказала, да?

Люся терпеливо молчала — она очень не хотела верить в то, что Белкин замешан в страшном убийстве, однако он себя вел так непонятно, так взволнованно и…

— Я был… в кино! — наконец выдохнул Белкин и без сил рухнул на диван.

— Билет, — негромко потребовала Люся. — Билет есть?

Белкин подскочил на месте:

— Это что, допрос?! Я буду жаловаться!! Я буду… нервничать!! Я уже нервничаю!! И сильно! Я ненавижу допросы! И вообще! По какому… случаю?!

— Игнатия убили, — просто ответила ему Люся, и тот немедленно побледнел.

— За… зачем? Как это, то есть — убили? Он что, олигарх или нефтяной магнат? Почему его убили? И кто это покусился на… на этого светлого человека? — затараторил Белкин.

— Не знаю, — пожала плечами Люся. — Я думала, ты мне поможешь разобраться. Ты не с ним вчера был?

Только теперь до Белкина дошло — его не просто так допрашивают! Его подозревают!!!

— Ты!.. Меня?!. Как будто это… — задохнулся он от обиды, от оскорбления и унижения одновременно. А потом быстро-быстро сообщил: — Я… я был у женщины! Ее зовут… дай-ка записную книжку, где она у меня… так-так-так… женщину зовут… Вероника Матвеевна Селедкина… нет, Середкина! Вот, все правильно, Середкина Вероника Матвеевна. Да! Очень состоятельная женщина, на нашем рынке торгует куриными окорочками.

— И она может это подтвердить? — спросила Люся, пряча потухший взгляд.

— Ну… а почему бы не подтвердить? — замялся Белкин. — Я у нее прямо-таки до восьми вечера и сидел.

Люся отвернулась к окну и постаралась спросить как можно равнодушнее:

— Значит, до восьми у Селедкиной, а потом у кого?

— Ой, ну Люся, ну Люся! — немного забылся Белкин и заиграл масляными глазками. — Ну прямо-таки ко мне с такими претензиями, с такими…

— Убили Игнатия Николаева! Ты его знал! И испытывал к нему не всегда трепетные чувства. И при этом ты не можешь объяснить, где находился вчера, в то самое время, когда и произошло это убийство! — четко произнесла Люся, глядя на своего кавалера ледяным взором.

Кавалер нервно икнул, дернул головушкой, вытянулся на диване стрункой и прилежно залепетал: