Любовь без башни

А в это время уже вплывала Виктория с очередным угощением.

— Виктория, а где…

— Зовите меня просто Вика, — махнула пухлой ручкой Виктория. — Угощайтесь, у меня этих всяких печеньев! Я на кондитерке работаю. Хорошо еще, что не успела уволиться. Вот Игнатий так хотел, чтобы я дома сидела! А я ни в какую! Говорю — вот когда мы с тобой распишемся, тогда я и усядусь. А он все нос воротил, не нравилось ему, что я на фабрике. А чего? Я там в ОТК, очень хорошая работа, не пыльная. Ну, устаешь, конечно, ну как без этого… Но его вовсе не моя усталость беспокоила, ему было стыдно, что его любовница в каком-то цеху трудится. Он все на мои руки заглядывался, да ругался страшно, если они кремом не были намазаны. Говорил, что дамы его круга никогда себе не позволяют иметь обветренные руки, не гусыни же, чтоб с красными лапами. А чего вы хотели сказать?

— Погоди-ка… — заморгала Василиса, разглядывая свои ладони. — А что это за дамы его круга? Он кто — принц Монако?

— Нет, он граф, — простенько так объявила Вика.

— Кто-о-о-о?!! — распахнули рты подруги.

— Ну «кто-кто»… Граф! — повела плечами Вика. — А чего вы удивляетесь, разве он вам не рассказывал? Игнатий Петрович Николаев — потомок графского рода. И вся его родня — тоже графские выродки… то есть выходцы. Не знаю, откуда он это взял, но мне своим происхождением все уши прожужжал. Он даже документ имел, где прямо-таки все его ветки по родословной нарисованы.

— И где эта родословная? — не утерпела Василиса.

— Он мне не показывал. Он вообще ее в каком-то сейфе хранил, ну и… не хотел раньше времени. Вот поэтому я на него и запала, — призналась Виктория. — Он же так-то… тьфу — плюнуть жалко. Мне ли с моей красой на него зариться…

И Виктория аппетитно выгнулась, провела руками по ладно сбитому телу и довольно покосилась в зеркало.

— Во! Чистой красоты восемьдесят девять килограммов! Думаете, просто так, что ли, для этого сморчка берегла?

— Вика, о нем сейчас только хорошо можно, — напомнила Люся.

— А я и говорю хорошо! — вытаращилась Вика. — Вон какая красотища! И все не просто так, а за графское звание!

Люся быстро взглянула на Василису: почему это, интересно, подруге никто не сказал, что Игнатий — граф?

— Ну и чего ж ты за графа-то не пошла? — мстительно перекосилась Василиса. — Иль не предлагал? А мне вот собирался предложить, да я сама… я сама еще подумать хотела. Мне ж, знаешь, мне ж все равно — граф ты или сам король! Мне… главное, чтоб человек хороший был.

Виктория еще минуты две оглаживала себя по крупу, а потом уселась, отхлебнула из чашки и просто объяснила:

— Он не хотел меня в жены. Он хотел… он хотел в жены такую, чтоб старая, серая какая-нибудь…

— Да что ж ты такое мелешь?!! — вскочила Василиса. — Что за чушь-то? Значит, любовницу ему подавай красивую и молодую, а жену — старую, да?

— Ага, — согласилась Вика. — Старую. И еще он говорил, чтоб страшненькая была.

— А-а, — догадалась Люся. — Ему нужна была старенькая, но с хорошей родословной, да?

— Люся! И ты туда же!! — чуть не ревела уже Василиса.

— Нет, и ничего не да, — шумно тянула чай Виктория. — Игнатий говорил, что ему нужна не жена, а сторож. Ну чтоб… «не лает, не кусает»… Он ведь как думал — у него всякого барахла море и, опять же, деньги имелись. Ну а если он на мне женится, то я начну с молодыми мужиками ему изменять и потом возьму да и отравлю его ко всем чертям.

— Да, ты смо-о-ожешь, — протянула Василиса.

— Да чего не смочь-то, — отмахнулась Вика и продолжала: — Наследников у Игнатия нет, и получается, что куда ни кинь, везде плохо. А вот если он возьмет в жены какую-нибудь страшненькую тетку, да еще если она старая окажется, да замуж никогда не ходила…

При каждом слове Виктории Василиса все прямее выгибала спину и все выше вытягивала голову — пусть не думает, здесь про нее, про Василису, ну ни одного словечка нет! Ни единого!

— Ну так и вот! А он и говорил, что, если ему попадется такая старушенция, он сразу же ее за жабры — и в загс!

— Это еще зачем? — не поняла Люся. — Вась, чего это ему сразу тебя в загс понадобилось?

— А потому что такая старушка будет рада такому жениху, как Игнатий, невозможно! Каждый день будет ему ноги мыть и воду пить!

— Сейчас прямо! Разбежалась, — засопела Василиса.

— Это он мне так говорил, — пояснила Вика. — И еще — она будет его барахло стеречь и за матерью моей ходить.

Люся снова посмотрела на Василису: за чьей матерью должна была ходить ее подруга?

— Вася! За кем ты там ходить собралась?

— Я и сама еще толком не поняла, — пожала плечами та и обернулась к Вике. — За кем?

Вика уставилась на гостей так, будто они ее уже седьмой день допрашивают, она им уже все по двадцать раз рассказала, а до тех все еще никак не может дойти.