Любовь без границ

Жил ─ был человек. Он жил тем, в чём душа его возвышалась над физической (материальной) природой. И в то же время, тело его имело вполне обычные, законные, земные желания: иметь супругу, иметь детей, быть счастливым. Но в земном понятии счастья, ему, лучше б не иметь семью, потому как в его жизнь, Небом было загружено такое количество испытаний, что на полноценное счастье, если и можно было рассчитывать, то ненадолго. А по-иному и нельзя было. Он был избран, Небом, ─ нести людям Свет. И в этой работе, всё, что находилось рядом с ним, горело огнём любви и жизни. Тем огнём, который может дать, как райское счастье, так и «адово» горе. Наш человек был так устроен, рождением (расположением светил в этот момент), что мог выдержать подобную схему распределения жизни, хоть и состоял, как и все люди, из хрупкого земного тела. Но тот, кто находился рядом с ним, терял богатство тела, взамен обретая богатство души. Тот случай, когда избранные Небом (аскетизм) не должны иметь семью. Но, как и в любом проявлении жизни существуют исключения, не обошлось без этого и здесь. Семья дана была этому человеку, Свыше, больше для работы, нежели, чем для успокоения судьбы, в виде счастья. После смерти супруги у него осталась дочь, перекрывшая ему (своей жизнью) вход в пространство, которое было для него единственным успокоением души и тела. Пятьдесят процентов смысла жизни этого человека ушло в другое пространство, пятьдесят процентов осталось с ним в нашем пространстве. Это, всё равно, как переехать человека пополам, похоронить умершую половинку, а оставшейся половинке, всё время талдычить, что она живёт нормальной полноценной жизнью. Глупое успокоение. Но другого в нашем миру нет.

Странное стечение жизненных обстоятельств. И жить невозможно, и уйти из этой жизни нельзя. Не время, и не по силам. Кабы знать это время и эту силу. Сравнимо с тем, как посадить человека в тюрьму, но утаить от него время продолжительности его тюремного заключения.

Но вернёмся к нашему человеку. Можно и так сказать, что он вёл что-то вроде аскетического образа жизни. Богатство, почести, слава, интересовали его так же, как страждущего, изнывающего от жажды в пустыне человека, интересовали бы песчаные барханы.

Наш герой жил в ожидании чуда. Всё земное было чуждо ему. Он не видел особенной разницы между радостью и грустью, потому, как и то и другое мог принимать, как необходимое и нужное. Радуясь, искренно чужому счастью, он, уже не мог радоваться своему. Его сердце было разбито, вдребезги, смертью любимого человека.

Он дарил людям свои мысли, стихи. Кто-то находил в них слёзы, ведь то был крик израненной души, перезревшей от земной жизни. Были и упрёки. Всё было.

Вечно терзающий Человечество вопрос ─ зачем, для чего всё это? ─ не давал ему покоя. И единственное, что его успокаивало, это голос, внутренний голос. Он, то повелевал, то молил ─ ждать. Терпеть и ждать.

И в один прекрасный день этот человек умер. Смерть его была такой же незаметной, как и жизнь. Всё, что ждало его после смерти, он выразил в своих мыслях людям. Вечная тайна жизни, переходящая в вечную тайну смерти. Не сильно-то и огорчиться слепой солнечному закату, как и не сильно обрадуется утреннему восходу.

Кто Вы? Чьи Вы посланники? Ведь ты не первый, кто пытается донести миру сокровенную тайну. Но Ваши знания ─ закодированы. Чтоб их принять, людского срока мало.

Счастья тебе ─ человек! Пусть все твои желания сбудутся! Ведь во всех твоих мыслях есть самое главное ─ Вера. Именно она является главным ключом земного человеческого счастья. Без Веры, уж давно, Земля нас согнала бы с тела своего.

* * *

Рок звезды, упавшей с неба, колошматит по груди,

Я не знал себя, я не жил, ангел счастья – помоги.

Что тебе? Проси что хочешь, только знай, что я не Бог,

Я лишь доля твоей мочи, раб святых основ.

Мир весь сложен из сомнений, в нём и радость и беда,

Ты же просишь то, что зрением не увидишь никогда,

Пока будут твои очи мерить ровный взгляд Земли,

Ты уже уполномочен будущность свою нести.

Облачись в другую сферу, вот тогда поговорим,

Я ж храню исконно веру, вознесённую с Земли.

* * *

Мне бы груз сомнений тяжких обнародовать в душе,

Мне бы выпить море ласки, чтоб не быть чужим в себе,

Мне бы, дерзостью книжастой, малость в жизни провернуть,

От судьбы уйти ушастой, чуть шмыгнул, ан нет – уж тут,

Уши строго навострила, чтоб ему ещё подать,

Ей бы рифмой врезать в рыло, чтоб её – такую мать.

Ишь ты – дерзок на ухабы, жизни пить водоворот,

Я бы, абы, дабы, кабы, рассуждений – полон рот,

Ты неси, да не обронь, то богатство, что как бронь,

От сглазливости судачеств, что положь, да вынь, да тронь,

А что дюже бытия, пусть не мокнет голова,

То проблемы не людские – мерить завтра, аж с утра.

Прожил день – и радый будь, всё ж короче мерян путь

До зазнобы, что некстати повернула жизни суть,

Ты дерзи, да не ребячай, проживём уж как-нибудь.

Я – душа, да не твоя, чтоб с тобой сгореть, за зря,

Мне же вновь к Земле таранить, а тебе – пути своя,

Так что мы пока не врозь, ты свои сомнения брось,

Я тебя не дам в обиду, только ты уж не колось,