Любовь без границ

Я брал от жизни много, понемногу,

А вышло так, что взял всё наперёд.

И горько плачу от избытка чувств и счастья,

Что прожил рай в семнадцать срочных лет.

Сильна ли участь ─ пропускать сквозь сердце свет,

Когда любовью слеп и зришь вселенной страсти?…

* * *

Нельзя природу-матушку губить,

Она имеет женское начало,

Нельзя над женщиною суд мужской судить,

Она всех душ является причалом.

Я сравниваю женщин с певчей птицей,

Что дорожит свободою своей,

Мужчин же ─ с птицеловами, им снится,

Поймать певца особенных кровей,

Чтоб услаждал он слух им на досуге,

Чтоб охранял он сон их дорогой,

С каких времён нам жёны стали слуги,

Нам, потакая в прихоти любой.

Пой, птичка, пой и наслаждай вокруг себя,

Всех трелью звонкою своей,

Ты рождена, быть матерью ума,

Пой, птичка, пой,

С тобой сравниться, лишь свирель,

Звучащая в владениях Божества.

Плох птицелов, чья птица в клетке чахнет,

Иль вырваться на волю так спешит,

Плох птицелов, чья клетка грустью пахнет,

Плох птицелов, что клеткой, а не птицей дорожит.

Нельзя природу-матушку губить,

Нельзя топить ковчег свой, боязливо,

Любая женщина, жизнь подарив,

Уже имеет право быть счастливой.

* * *

Давай на миг дань воздадим природе,

Ведь за окном такой прекрасный дождь,

Мне говорят: «Дожди сейчас не в моде»,

Мне говорят: «Промокнешь ─ пропадёшь»,

Какая чушь, какая ложь.

Что может быть прекраснее дождя,

Когда с души не сходит грусть-тоска?

Давай не будем тратить время на уныние,

На дикий крик несбывшихся надежд,

Давай не будем отвергать невинность

Красивых и молоденьких невест,

Вошедших в жизнь, как в тёмный лес.

Что может быть прекраснее любимой,

Когда в душе тоска лишь ощутима?

Давай на миг забудем о волнениях,

О том, что нас тревожит иногда,

О том, что в жизни есть мечты стремление,

О том, о чём поём порой тогда,

Когда душа мрачна, и грусть, как талая вода,

Стекает в глубь твоей души, и ты,

Усталым взглядом смотришь вдаль из темноты.

* * *

«Простите милая, я где-то видел вас», —

Привычным жестом парень изъяснялся,

Но девушка та помнила наказ:

«Знакомства мимолетного, подружка, опасайся».

В ней было, что-то, вроде волшебства,

Глаза её искрились ярким блеском,

Любой из нас в ней был бы без ума,

А парень тот не мог найти и места,

Где б успокоить он себя сумел,

Что всё не так уж сложно, как ему казалось,

И что она судьбой дана ему в удел,

И он хотел, хоть самую, хоть малость,

Быть рядом с ней и не быть чуждым ей.

Я б не сказал, что вечность пролетела,

Когда её вновь смог увидеть он,

Но счастью парня не было предела,

Стрелой амура был он поражен,

Ах, эти стрелы, им же нет и дела,

Они разят, разят, кого хотят,

Ах, если б вместе с болью вы вдохнули смелость,

Но эти стрелы муки лишь сулят,

И упрекнуть не терпится, ведь слово лишь за ней,

В её руках святое сердце бьётся,

Вопросов много, а ответ – кому видней?

По-моему тому, кому ответом быть придётся.

Что ж, эпилогом я рассказ свой небольшой закончу,

Довольно драм, трагедий и невзгод,

Но вы поверьте мне, однажды ночью,

Я видел их, целующихся, у моих ворот,

О, это был дуэт влюбленной музы,

Я вместе с ними радость испытал,

Поверьте мне, я не был им в обузу,

Я просто сильно счастья им желал.

* * *

Две розы в райском саду садовник вырастил,

Две розы, время корни их сплело

В любовный умысел,

И наслаждаясь трелью соловья,

Купаясь в солнечных лучах,

Познали розы жизнь умов влюблённых,

Любовь таилась в нежных лепестках.

Но вот однажды, ветер, мимо пролетая,

Услышав песнь влюблённых,

Он позавидовал, в любви суть, не вникая,

И вырвал одну из роз, ей прошептав:

«Теперь ты будешь наслаждать меня

Куплетами, неведомого, мною, рая».

Немного просчитался,

Вырви обе, и то б не смог понять, то,

В чём душой он не силён,

Рождённый ветром быть,

В любви он ветреность искал,

Но прогадал, ведь корень был один у этих роз,

И жизнь задала им свой вопрос:

«Покуда не срастётесь вновь,

Могу ли доверять я вам любовь?

Она же, нежностью на ваших лепестках спала,

Где ей искать приют,

Когда в дыхании вашем тьма?

Покуда врозь, вы будете мертвы,

Соединившись, превратитесь в вечные цветы,

И лепестки прекраснейших созданий,

Наполнят сад любви Божественным дыханием».

* * *

На мелководье плавали две рыбки,

Одна другой так тихо говорит:

«Давай смешные сделаем улыбки,

Давай из смеха сделаем серьёзный вид,

Давай не будем в корни углубляться,

Не будем правду всем о правде говорить,

Давай не будем никогда стесняться

Своих желаний дерзких и интриг,

Ведь раз живём, и больше нас не будет,

Ведь не умрём мы оттого, что нас осудят,

Вперёд в полёт и будь что будет».

«Нет, ─ молвила подружка ей в ответ, ─

В себе я сберегу секрет,

Я дорожу своим неистовым желанием,

В себе хранить всю красоту сознания.

Да, может быть, немного я скучна,

Тем, что не пить мне горького вина,

Вина, своей вины перед гордыней,

Что не служила ей и не служу отныне,

Что мне не ведать мрака суеты,

Смешных обид, предательских интриг,

Я не служу порокам злых суждений,

И мне не ведомо злословья рассуждение,

Я чести смело посмотрю своей в глаза,

Я не посмею сделать то, чего нельзя.

Нельзя, отдав себя на поругание плоти,

Отвергнуть разум совершенства, как работу,

Нельзя жить так, как будто раз живём,

Нельзя жить мёртвыми, пока мы не умрём».

И может, долго б так они судили