Любовь без границ

Вошел Джеймс, приблизился и склонился к Беатрис для поцелуя в щеку. Такого с ней никто никогда не проделывал, и она так растерялась, что едва проблеяла что-то в ответ на приветствие пресловутого друга (даже на самый первый взгляд это был человек яркий, физически крепкий и с большим вкусом).

— У вас, должно быть, на редкость великодушная натура, — заметил Хью с улыбкой человека, в котором еще не совсем погиб баловень женщин. — Подпускать к себе этого болвана после того, как он по вам проехался!

— Не проехался, пока только завалил, — ответила Беатрис, обретая прежнюю остроту языка.

Хью рассмеялся чудесным рокочущим смехом.

— Лично я буду пить чай со всем, что положено, — сказал он доверительным тоном. — Изнурен работой. Требую восполнения калорий.

— Я так сразу и поняла. — Беатрис улыбнулась, но только губами, показывая, что не даст ввести себя в заблуждение.

— Ну и тоска! — воскликнул Джеймс, заглянув в меню. — Все-то у них расписано: это к тому, а это к этому — сплошные наборы. Пойду скажу официантке, что мы сами выберем, без чужой помощи. Кому с чем сандвич?

— Мне с огурцом, — сказала Беатрис.

— А мне посущественнее: с яйцом и кресс-салатом, — провозгласил Хью, продолжая разыгрывать из себя воплощенный успех. — И трубочку с кремом. На худой конец миндальное пирожное.

— Не миндальничайте с ним! — Джеймс отбыл на поиски официантки и тем лишил Хью сразу половины аудитории.

— Такое чувство, что я знакомлюсь с его окружением в неправильном порядке, — сказала Беатрис. — Начать следовало с мисс Бейн.

— А вы с ней еще не знакомы?

— Не было случая.

— Кейт — чудесная, чудесная женщина! — заверил Хью с преувеличенным восхищением. — Добрейшая душа во всем христианском мире.

— Надеюсь, никто не злоупотребляет ее великодушием?

— Почему вы так говорите?

— На основании личного опыта, — усмехнулась Беатрис. — По причине, для меня непонятной, люди полагают, что великодушие — это колодец, из которого не только можно, но и нужно черпать до бесконечности. Например, моя мать перед смертью сказала: «Беатрис, какое счастье, что у тебя была возможность попрактиковаться в христианском милосердии!» Помню, я ушла на кухню и добрых четверть часа тряслась там от ярости.

— О! — Хью, перестав улыбаться, подался вперед. — То есть вы ухаживали за умирающей матерью?

— Не только за ней, но и за отцом. Процесс умирания занял у них в общем-целом семь лет, хотя это и было совершенно излишне.

— Излишне?

— Оба умерли от рака. Знаете, как это происходит? Тело иссыхает, исчезает не только потребность в удовольствиях, но и сама способность их испытывать. Живет фактически только разум, да и тот еле теплится. В таких случаях существует простое решение, но они его упорно отвергали, во имя религиозной догмы настаивая на своем растительном существовании.

Подошедший Джеймс услышал растерянный вопрос Хью:

— Какое простое решение?

— Эвтаназия, — ответила Беатрис, выдерживая его взгляд. — Я исповедую эвтаназию. Брат был мне только благодарен за помощь. — Среди потрясенного молчания она спокойно добавила: — Да, я помогла ему умереть.

— Боже милосердный! — вскричал Хью, откидываясь в кресле.

Джеймс уселся и вопросительно посмотрел на Беатрис.

— Мне было всего двадцать, когда я вступила в Общество поддержки добровольной эвтаназии. Это случилось после того, как однокурсник взял меня с собой в Эшерскую психиатрическую больницу, где содержался его брат. Хорошо помню, как потрясло меня зрелище страданий этих несчастных. В то время я была еще агностиком, то есть даже не задумывалась о возможности уникального духовного начала в каждом отдельно взятом человеке. Теперь для меня нет сомнений: если внутренняя духовность безнадежно искажена, болезненно ущербна или вовсе погибла, когда она уже не способна славить жизнь наслаждением физическим и духовным, нет смысла длить такое существование.

Появилась официантка, миниатюрная улыбчивая малайка, и начала расставлять на столе тарелки: сандвичи с огурцом, сандвичи с кресс-салатом и яйцом и маленькие квадратные бисквитики.

— Нет-нет, — сказала Беатрис, когда она собралась разлить чай по чашкам. — Это сделаю я.

— Трубочка с крем нету. Минальный пирожный нету, — сообщила малайка и опять просияла как улыбкой, так и множеством золотых зубов.

— Ничего страшного, — отмахнулась Беатрис. — Нам в общем-то не очень и хотелось.

Она принялась искусно разливать чай. Официантка ушла. Молчание все длилось.

— Похоже, я привела вас в замешательство.

— И еще в какое! У меня голова идет кругом, — признался Джеймс.

— Вы в самом деле… — с запинкой начал Хью, — в самом деле… ну… помогли брату умереть?