Любовь без правил

Интересно, в каких делах он участвовал до встречи с ней? В его досье об этом написано до смешного мало. В основном рекомендации и советы, а приключений вроде сегодняшнего не наблюдалось. Неужели Доминик в первый раз дорвался до возможности поучаствовать в работе полевых агентов? Неудивительно, что ему так хочется попробовать все и сразу.

Он ведет себя как мальчишка, с нежностью подумала Тэсс. Словно его привезли в Диснейленд, и у него день рождения, и по этому поводу можно все: кататься на каруселях, перепробовать все аттракционы, заглянуть в комнату ужасов и есть мороженое огромными порциями. Наверное, в его доме в Майами очень скучно, особенно вечерами. Никто не предлагает заткнуть пистолет за пояс и полезть на яхту, доверху нагруженную важными гостями и чокнутыми террористами. Какой уж тут Диснейленд…

Днем они снова бродили по городу. Тэсс осматривалась. Притащила Доминика в портовый район, чтобы издалека взглянуть на яхту Дерриды, покачивавшуюся на волнах. Зрелище впечатляло: яхта походила скорее на круизный лайнер, на котором путешествуют богатые американские туристы и прижимистые французы, экономящие на сандвичах в баре. Белоснежный корпус сверкал под лучами солнца, и даже с берега можно было рассмотреть название: «Джуманна».

— Это ведь значит «серебряная жемчужина»? — прищурившись спросила Тэсс.

— Верно. Ты не уверена в своем арабском?

— Он у меня слишком академичен. До сих пор не приходилось часто пользоваться.

Доминик усмехнулся и произнес что-то на певучем незнакомом языке, слегка раскатывая согласные.

— Что ты сейчас сказал?

— Я сказал, что даже небо меркнет перед твоей красотой, — объяснил он.

— Это ндонга? — Тэсс припомнила, как он подчеркивал свое лингвистическое превосходство.

— Да.

— С тем же успехом ты бы мог сказать «Пойдем пообедаем, детка», и я бы ничего не поняла.

— Преимущество у того, кто знает тайный язык. Так?

Он повернул к себе Тэсс, сдвинул на лоб солнечные очки и поцеловал ее. Обычная картинка из рекламного проспекта — парочка, целующаяся на фоне океана. Кричали чайки, паря в восходящих потоках воздуха, и по небольшим волнам скользили лодки. Мир кругом был сине-белым с желтоватым оттенком местного камня, и, оторвавшись от губ Доминика, Тэсс почувствовала себя словно внутри картинки, которой не бывает.

— Это нереально, — вырвалось у нее. — Все это… спецэффект.

Доминик нахмурился.

— Ты о чем?

— Это… — Тэсс махнула рукой, не зная, как объяснить. До сих пор от нее не требовалось выражать словами потаенные ощущения: большую часть жизни она хладнокровно лгала. Врагам отечества в основном. — Обычно в глянцевых журналах такие картинки печатают, чтобы завлечь глупых туристов в дальние страны. Скучающих пенсионеров, домохозяек, мечтательных студентов. Там обязательно должен быть привлекательный мужчина, обнимающий милую женщину. И на картинках изображено их счастье. Счастье от того, что они находятся в раю, который можно обрести, позвонив по указанному телефону. И вот мы внутри такой картинки, а я не привыкла доверять рекламе. Особенно обнимающимся парочкам на фоне солнца, медленно погружающегося в океан.

— Вот ты о чем! — Доминик взял ее под руку, снова скрыл глаза за темными очками и повел ее прочь от причалов. — У рекламы есть одно полезное свойство, Тэсс. Не факт, что она врет. И потом… ты заговорила о счастье. Что для тебя счастье? Только не торопись, подумай, прежде чем отвечать.

— Мне не нужно думать. — Если бы Тэсс была кошкой, на загривке у нее сейчас вздыбилась бы шерсть. — Найти убийцу Эррола — вот настоящее счастье. И пусть он понесет наказание. То, что для него страшнее всего.

— Ну вот, лгать может не только реклама. Эй, не спеши меня убивать! — Доминик ловко увернулся от тычка в бок. — Я еще не договорил. Да, ты хочешь наказать убийцу твоего опекуна. Это понятно. Но это не счастье всей твоей жизни.

— Я не мыслю счастьем жизни, Доминик. Я просто работаю.

Они шагали по теплому тротуару, и ленивые собаки валялись под заборами, меся хвостами пыль, и тени от пальмовых листьев скользили по лицам. Доминик задавал человеческие вопросы, а у Тэсс человеческих ответов не было. Только нечеловеческие, на пределе возможностей и за пределами законов.

— Я люблю свою работу, — медленно произнесла она, подумав. — Я счастлива, когда удается сделать ее хорошо. Она и есть моя жизнь.

— Ты, значит, трудоголик? — поддразнил ее Доминик.

— Сегодня вечером увидишь, если будешь вести себя хорошо.

— Я обещал!

Ей удалось увести разговор на безопасную тропку, и Доминик больше не спрашивал ее о счастье. А что ему можно было ответить? Правду, которая возникла из глубин сознания и была правильным ответом на вопрос здесь и сейчас? Правду, которая звучала как: «Счастье — это быть с тобой».

12

Сумерки скисали в оконном проеме, как оставленное без присмотра молоко. Во дворе отеля зажглись круглые коротконогие фонари, и смех туристов долетал из ресторана. Тэсс сидела на кровати, экипированная для вечерней прогулки гораздо лучше, чем тогда на приеме в американском консульстве, и проверяла пистолеты — свой и Доминика.