Любовь без преград

Это ощущение озадачило Джанет. Казалось, она испытывала все большее неудобство в одеянии монашки, которое так долго позволяло ей оставаться незаметной.

Она сжала губы, понимая, кто на самом деле виноват в том, как она себя чувствует. До того как Юэн Ламонт ворвался в ее жизнь и нарушил покой своим невероятно нежным, возбуждающим поцелуем, она едва замечала свое монашеское одеяние. Но теперь – каждое утро, умывшись, она одевалась с чувством, что поступает против своей воли. Ей претило притворяться монашкой, тогда как ею овладевают ужасно греховные мысли и мечты. И ее намерение принять постриг теперь казалось ошибочным. Это никогда не было ее призванием, но казалось практичным решением, дающим возможность продолжать делать то, что она считала необходимым.

Единственный способ решения проблемы – послать к черту этого Юэна Ламонта!

Это казалось нелепым, но все минувшие месяцы Джанет продолжала думать о человеке, которого, вероятно, никогда больше не увидит, и который, должно быть, уже забыл о ней. Он совершенно ей не подходит. Он считает, что в современном мире женщине отведено только одно место – в стенах замка.

Почему она не может перестать думать о нем? Почему то короткое время, которое они провели вместе, оставило неизгладимый след в ее памяти? И почему она чувствует себя виноватой в том, что лгала ему?

Впрочем, ложь в такое сложное время вполне оправданна. Джанет должна думать о сегодняшнем дне. Ее роль в деле Роберта важнее ее мечтаний. Король нуждался в ней.

Все к лучшему. Джанет рада, что Юэн никогда к ней не вернется. Действительно рада. Он лишь сбивает ее с пути.

Второй раз за это утро Джанет почувствовала холодок по спине и обернулась. Она окинула взглядом толпу сельских жителей, присмотрелась к солдату, который стоял в середине, но, казалось, ничего примечательного не увидела.

Наверное, долгое ожидание сделало ее слишком нервной. К счастью, еще раз взглянув на замок на холме, она увидела около десяти дам, спускающихся к деревне. Их можно было легко узнать по ярким, пышным нарядам и украшениям. Они выделялись подобно бриллиантам среди унылой серости.

Джанет была не в силах подавить охватившее ее чувство тоски. Когда-то она выглядела так же, как эти дамы. Девочкой она доводила отца почти до безумия своим пристрастием к самым модным нарядам из Франции и Англии.

А сейчас…

Она посмотрела на свое черное домотканое платье, похожее на мешок. Ее сердце сжалась. Разве грешно желать снова выглядеть красивой?

Джанет сжала губы, мысленно упрекнув себя в глупости. Она знала, кого следует винить в том, что ее посещают такие мысли.

Дамы из замка были в двух прилавках от нее, когда она почувствовала чье-то присутствие рядом с собой.

– Не оборачивайтесь, – прошептал мужской голос по-французски. – За вами следят.

Джанет выглядела невозмутимой, хотя внутри у нее все похолодело, несмотря на жаркий день. Она бросила взгляд на того, кто ее предупредил, и узнала одного из монахов монастыря Святого Петра, расположенного через реку от замка. Они часто встречались прежде на рынке, и именно он помог ей открыть прилавок среди других монастырских лавочек. Однако она никогда не обращала особого внимания на внешне невзрачного молодого человека.

Может быть, он нарочно старался оставаться неприметным. Монах Том был среднего роста и телосложения, с прямыми стрижеными темно-русыми волосами вокруг выбритой макушки, с карими глазами и заурядными чертами лица. Его нельзя было назвать ни красивым, ни безобразным. Ничего выдающегося. Вероятно, он был безупречным шпионом или курьером – она надеялась, для Брюса.

Монах отошел так же быстро, как приблизился. Если кто-то действительно наблюдал за ней, то могло показаться, что он прошел мимо, лишь мельком взглянув на ее прилавок.

Однако этот короткий миг заставил сердце Джанет учащенно биться. Был ли он другом или врагом, она не могла упустить возможность встретиться с осведомителем, несмотря на присутствие этого монаха поблизости.

Ее тревога усилилась, когда она увидела, что дамы из замка уже подошли к соседнему прилавку.

Джанет попыталась поймать глазами взгляд источника, но одна из женщин загородила ту, которую она ждала. Если кто-то за ней наблюдает, надо каким-то образом заставить женщин пройти мимо.

Внезапно ей в голову пришла спасительная мысль.

– О Боже! – отчаянно закричала она по-французски и принялась рыться среди вещей, разложенных на прилавке.

– В чем дело, сестра Дженна? – спросила одна из монахинь за соседним прилавком также по-французски.

– Пропала дамская сумочка, сделанная преподобной матушкой, – сказала она, заламывая руки. – Я не могу найти ее. Должно быть, кто-то ее украл, когда я отвлеклась.

Она говорила достаточно громко, чтобы все слышали, и слово «украл» произвело желаемый эффект: поднялась суматоха. Несколько монахов и монахинь у соседних прилавков поспешили к ней на помощь.

– Как она выглядит? – спросила сестра Уинифред.

– На ней вышитый золотом образ Девы Марии, – ответила Джанет, говоря о несуществующей вещи.

– Когда вы заметили пропажу? – спросила другая, незнакомая монахиня по-английски.