Любовь без размера

– Ой, не бери в голову, но все же спасибо заранее. – Он сел, держа в руках ложку и ведерко с мороженым. Он снял крышку и бросил ее на стоявший рядом журнальный столик, а сам воткнул ложку в мороженое и многозначительно взглянул на Холли. Он показал на ведерко с мороженым. – Это не враг. Нет ничего плохого в том, чтобы время от времени вознаграждать себя каким-нибудь лакомством, будь то для прославления себя или из жалости к себе. Плохо выходить из рамок и видеть в лакомстве провал, таким образом позволяя себе продолжать совершать провалы. Это не враг! – повторил он, имитируя серьезность. – Это мороженое. Точнее, «Карамель Сутра». Звучит сексуально. – Он зачерпнул полную ложку и положил себе в рот. – Чего еще я о тебе не знаю? Черт возьми, как это вкусно. – Он опять взглянул на контейнер, набрал еще ложку и предложил ей: – Давай же, крутая девчонка, присоединяйся, пока я сам все не съел.

Надо было рассказать ему про «Милки Уэй» – это была первая мысль Холли. Логан смог бы поставить этого мерзавца на место.

Он поднес ложку к ее губам, она открыла рот, и у нее появилась вторая мысль. Она начала в уме сочинять письмо в «Пентхаус Форум»[16] для пышек, которое начиналось словами «Самый симпатичный на свете мужчина питает слабость кормить меня мороженым… в голом виде. Она еще шире улыбнулась. Он тоже. Совершенно по другой причине, это уж точно. Они, не переставая хихикать, доели ведерко до конца.

– Видишь? – облизнув ложку в последний раз и положив ее в пустой контейнер, сказал он. – Все хорошо, что хорошо кончается. Немного мороженого еще никогда никому не вредило, за исключением, пожалуй, людей с непереносимостью лактозы. Как я уже говорил, речь идет о сосуществовании. Только помни, что, когда ты съела калории, тебе на следующий день придется трудиться больше, чтобы их сжечь. Остальную еду я уже убрал. Умнее всего будет, проснувшись утром, все выбросить. И не дай бог, если узнаю, что она снова оказалась на столике, накрытом для одного – понесешь строгое наказание, ясно?

Она покраснела, чувствуя себя дерзкой и удовлетворенной одновременно. Вытянув руку, она по-военному отдала ему честь.

– Слушаюсь. Однако долг платежом красен. Я тут выворачивала душу наизнанку. Теперь давай, выкладывай ты свою историю – а может, просто метнул Зевс молнию, и ты приземлился на Нордхофф-плейс?[17]

– Ну, – гордо улыбаясь, возразил он, – тогда ему пришлось бы метнуть две. Ведь у меня есть помещение и на Уэст Тридцать пятой улице. – Логан держал полностью оснащенный спортзал в центре для живущих там клиентов. На дом он обычно не ходил, хотя большинство его подопечных имели собственные полноценно оснащенные помещения. Ехать по тоннелю Линкольна было недалеко, и примерно треть занятий он проводил там. – Я больше предпочитаю зал в Энглвуде. Здесь и воздух чище, и суеты поменьше. Я человек довольно простой. Вырос в Данбери, Коннектикут, окруженный вполне заурядной жизнью. Отец – бухгалтер, мама – школьная учительница. Есть сестра Джоанна, коротко Жо-Жо. На три года старше меня, работает школьным психологом недалеко от родителей. Она замужем, трое детей. В детстве я любил бейсбол, много играл в школе и в итоге получил стипендию в Калифорнийский университет, в Ирвайне, где обнаружилось, что мне больше нравится спортивная психология. Это был хороший ход. Оказавшись мелкой рыбешкой в огромном пруду, я осознал, что в бейсбол играю на очень среднем уровне.

– Ага, конечно, – скептически заметила она, не желая верить, что этот человек в чем бы то ни было мог быть посредственным.

– Да нет, все правда, – дружелюбно признался он. – Помогло делу и то, что я жил в одной комнате с парнем, которому суждено было стать одним из величайших игроков современности. – Логан помолчал, ожидая, что она спросит, с кем именно, но, когда она интереса не проявила, продолжил: – Я помогал ему при вывихах и растяжениях и совершенно случайно обнаружил у себя живой интерес к человеческому телу и организму в целом. Что он способен выдерживать, как он работает и приспосабливается в состоянии крайнего физического напряжения. Какую важную роль во всем этом играет разум. – Он постучал пальцем по виску.

Холли вперилась в него взглядом. Даже в беззаботные годы он превратил свой личный отрицательный опыт в положительный. Причем без усилий. Будто естественным образом пошел по лучшему для себя пути. А он вправду проявлял живой интерес к человеческому телу, даже к ее собственному. Она точно не знала, какие чувства это у нее вызывало. В конце концов, внимание к себе приковывало даже тело «человека-слона».

– Тебе не приходило в голову стать врачом? – спросила она, стараясь, чтобы вопрос прозвучал заинтересованно, а не восхищенно.