Любовь без размера

Холли взглянула на него и пошевелила ушибленными пальцами. Неудивительно, что так болела рука. Она даже сама удивилась, как сильно его разукрасила, но решила не радовать его, выразив сожаление. К тому же она ни о чем не сожалела.

– Чего тебе надо? – Она казалась бесчувственной, как камень.

– Мне очень надо с тобой поговорить. – Он бросил еще один быстрый взгляд в сторону Тины. – Нам можно уединиться?

– Нет. – Она стояла у лестницы, прислонясь к перилам. – Тина останется здесь. Что ты там хочешь сказать, говори.

Она ждала. Облегчало задачу то, что вместо двух на нее смотрел один щенячий шоколадный глаз. Противно было сознавать, что даже с опухшим полузакрытым глазом, который заплыл синяком, он был великолепен.

– Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть, называя гадким утенком. – Он приступил прямо к делу и впервые остро ощутил, произнося эти слова, как жестоко они звучали.

– Учти, что как фраза для съема это не очень, так что подумай хорошенько. – Ее лицо ничего не выражало.

Он продолжал с несчастным видом, примирительно разводя руками:

– Да не собирался я тебя подцепить. Даже не знаю, почему я вообще это говорил.

Она даже не пыталась сдержать вырвавшийся у нее невеселый смех.

– А я знаю. Ты сам сказал. Потому что ты не собирался меня подцепить. И ты, и Аманда, и Чейз, и все ваши друзья – вы, идеальные красавцы, никогда к своему кругу не подпустите толстую неудачницу вроде меня, дав ей возможность быть в курсе того, что происходит там, внутри. Вы живете свою идеальную жизнь, день за днем, ослепленные огнями рампы и окруженные такими же идеальными красавцами. Ты согласился впустить меня только потому, что я ради такой привилегии вкалывала круглые сутки семь дней в неделю. Не знаю, смогла бы я прожить в мире вроде твоего, но стопроцентно уверена, что не хочу всю жизнь этого добиваться. – Ее тон и слова были пронизаны настоящей всепоглощающей грустью, и Холли не делала попыток это скрыть.

Он старался обосновать логически, но напрасно.

– Это неправда, Холли. Ты часть моего мира. Я ничего плохого не имел в виду. Я говорю это все время.

– Ты ни разу не сказал это мне, но сказал другим, а это означает, что только в моем случае слова находили подтверждение, – заявила она безучастно. – Ну давай, Логан, скажи мне, что я не права.

– Но это неправда! – с жаром повторил он, отчаянно желая, чтобы его поняли, и напрочь позабыв о Тине. – Я никогда про тебя так не думал. Когда я говорил это Натали и всем остальным до нее, я делал это, чтобы растравить их. Ведь все постоянно восторгаются их красотой. Когда именно мог я сказать это тебе? Когда ты оплакивала потерю мужа? Когда пыталась преодолеть пищевые привычки? Как только я понял, что… – Он не закончил предложения, которое завершилось бы словами «я тебя люблю».

На Холли это впечатления не произвело. Она покачала головой:

– Позор мне. Я тебе доверилась. Так же, как доверилась мужу, когда он оторвал меня от всех и вся, что было мне знакомо, и заточил в эту башню, только чтобы потом бросить одну. Знаешь, когда я тебя впервые увидела, ты мне не понравился. Но чем больше мы говорили, чем больше я тебя узнавала, у меня появлялось ощущение, что ты мог быть моим принцем на белом коне. Самое смешное – ты выглядел в полном соответствии с этим образом. Как иронично, не находишь? В конечном итоге я ничем не отличаюсь от тебя – точно так же поклоняюсь физическому совершенству.

Логан молчал, чувствуя, будто ее слова легли ему на плечи огромной невиданной прежде тяжестью.

Холли стояла рядом, глаза набухли слезами, которые не проливались. Его молчание подтверждало, что все, что она сказала, правда. Она повернулась и стала подниматься по лестнице.

– Где выход, ты знаешь, – сказала она, не оглянувшись.

Логан подождал, пока не услышал стук закрывшейся двери ее комнаты, и повернулся, чтобы уйти. Дверь уже была приоткрыта, и Тина стояла, скрестив руки на груди, готовая закрыть ее за ним.

Их взгляды встретились. Ее выражение смягчилось и уже не было таким враждебным. Возможно, в нем даже сквозила жалость. Ее рот был чуть приоткрыт, как будто она хотела что-то сказать, но сдерживалась. Она поверила ему. Она перевела взгляд на лестницу и снова посмотрела на него. Она кивнула ему, и он, как по сигналу, перепрыгивая через ступеньки, побежал наверх. Она осталась внизу.

Он был за дверью комнаты Холли.

– А ведь ты права, – громко сказал он, пробиваясь через разделявшее их дерево. – Почти во всем. Во всем, кроме одного: когда ты сказала, что не отличаешься от меня. Холли, какой же я идиот.

Не получив ответа, он прислонился ухом к двери и стал водить рукой по раме. Он заговорил тихим молящим голосом: