Любовь без рецепта, или История Нади Шараповой, родившейся под знаком Девы

— Ты не изменилась! — засмеялась я. — Энергии у тебя не уменьшилось за последние десять лет…

— Это точно! А в тебе ни жиринки лишней не появилось — комплиментом отвечаю на комплимент! Тебе чего налить?

В передвижном баре на колесиках можно было выбрать все, что душе угодно. Я предпочла шампанское, Света плеснула себе виски.

А потом приехала Мэри, а потом Мила и Марианна, а столкнувшихся на дороге Василису и Белку решили больше не ждать, и все стали постепенно рассаживаться в гостиной в мягкие кирпичного цвета кресла. Разноцветные гирлянды, запах елок, шампанское, хохот и разговоры ни о чем — таким и должен быть настоящий праздник. Свет потушили, и пламя свечей заиграло по стенам, наполняя их потаенным смыслом. Смех и громкие переговоры стихли, все замолчали.

…Мне выпало рассказывать второй. Огонек камеры в углу смотрел красной точкой и чуть-чуть смущал меня. Нелегко вот так сразу взять и вспомнить, что происходило с тобой десять лет назад… Одиннадцать пар глаз с любопытством смотрели на меня. Я замешкалась, и сердобольная чуткая Танюша спросила:

— Наденька, налить шампанского?

— Давай, — согласилась я.

Сладкий напиток добавил храбрости и уверенности, и я попыталась взглянуть на девушку из далекого прошлого, о которой я сейчас буду рассказывать, отвлеченно, будто со стороны. Как она не похожа на меня теперешнюю! А может быть, похожа?..

НАЧАЛО БОЛЬШОГО ПУТИ

— Прощай, люби-и-имый город, уходим завтра в мо-о-оре! — протяжно и нежно пропела сестра.

И в этот момент я простила ей все шалости. Как, впрочем, прощала всегда. Так ведь и полагается: прощаясь, надо простить. Только в море я не уходила.

— Послушай, Надька! — прошептала она. — Ты дурой-то не будь! Постарайся там свой шанс не упустить! Шанс — он, знаешь, раз в жизни выпадает.

И запела снова:

— Один раз в год сады цветут, один раз в год…

Я опять едва не разревелась.

— Не буду! — пообещала я. — Знаешь, как мне хочется выучиться!

Она посмотрела на меня своим фирменным взглядом, будто я сказала какую-то глупость несусветную. Вечно она меня поддевает.

— Ну что такое? — сказала я обиженно. — Что опять не так?

— Ох, Надька, Надька! Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал великий Тутанхамон.

— Ленин! — поправила я.

— Тутанхамон, Ленин — все одно мумии. А мы живые — нужно не только об учебе думать. Найдешь себе женишка из питерских — такого, чтобы с квартирой. А если машина есть, то вообще…

Никогда я, наверное, не смогу привыкнуть к этим ее выкрутасам. Только что всерьез говорили о моей будущей учебе, и вот на тебе!

— Ничего ты, кажется, не понимаешь! — покачала она головой. — Будешь грызть гранит науки, как крыса последняя, пока зубы не источишь… И очки нацепишь на нос, потому что ослепнешь, сидя над книгами по ночам. А ты не в книги, а по сторонам гляди, вокруг люди живые. Только и ждут, когда ты, красивая и молодая, обратишь на них свое драгоценное внимание, спасешь от одиночества и моральной деградации! И по ночам нужно не книжки читать, а… — она сладко зажмурилась и посмотрела на меня. Посмотрела-посмотрела и махнула рукой:

— А ну тебя, все равно не поймешь!

Да нет, почему же, я понимаю. Только есть вещи, над которыми грешно смеяться. Люблю сестру, но не могу никак привыкнуть к ее легкомысленному взгляду на многие вещи. Зато вот мать, наоборот, подошла к моим проводам более чем серьезно. Собирала так, словно в кругосветное плавание отправляет или на войну. Сунула в дорогу вареную курицу, яйца, бутерброды, колбасу, сыр… Все это мне предстояло уничтожить по дороге из Новгорода в Петербург. Мои попутчики будут любоваться пейзажами, проплывающими за окном, кто-то будет читать книгу, кто-то играть в шахматы или карты. А Надя Шарапова будет уплетать свои припасы!

— Мама, да тут же всего ничего ехать! — сказала я, не зная, куда девать все это добро.

— Не пропадет! — сказала она убежденно. — И моду эту теперешнюю не перенимай — худеть, пока кости не станут видны. Ты и так у меня тоненькая, как стебелек. Ох!..

Отец закачал головой, оторвав ее от меня.

— Вот, распустила нюни! Езжай, Надюша, и пиши-звони почаще!

Сестра-заноза прибежала на вокзал за минуту до отправления. Сунула в руки какую-то книжку.

— Это праздник со слезами на гла-а-азах! — пропела в ухо, имея в виду, конечно, мать.

Я насупилась — вот ведь характер, даже сейчас не может не посмеяться. Хорошо, что мама не слышала. Я покраснела и поцеловала мать в мокрую соленую щеку.

— Устроишься у тетки, — мать слегка нахмурилась, но ничего больше не сказала.

Впрочем, я и так знала, что между ней и сестрой мужа давно кошка пробежала — черная. Тетя Валя маму невзлюбила и даже после свадьбы пыталась сосватать брату какую-то знакомую девицу. Разумеется, мама после этого предпочитала не поддерживать контактов с ней, но сейчас выхода не было. Мне нужно было где-то разместиться в Петербурге, снимать квартиру — дороговато, к тому же тетка не слишком упорствовала.

— Она будет рада тебя приютить, — сказал отец после недолгого телефонного разговора с сестрой и выразительно посмотрел на маму.