Любовь без рецепта, или История Нади Шараповой, родившейся под знаком Девы

— …Однако в данный момент вопрос стоит о нашем будущем. Если я прав и разработки связаны с чем-то нелегальным, «Аякс» окажется под ударом, а значит, и я, — он запальчиво разрезал рукой воздух. — Официально лабораторная работа курируется мной — на практике господин Борицкий сильно ограничил мои полномочия, пользуясь своим положением. Он ведет себя как король. Ма-а-аленький такой монарх, — мрачно усмехнулся Меркулов. — Сначала я мирился с этим, благо получил кое-какие привилегии и ощутимую прибавку в деньгах. БМВ, на котором я имел удовольствие вас катать, — новогодний подарок от акционеров, а точнее — господина Борицкого за некие заслуги, которые я имею перед центром. Я не стал спорить, разумеется, поблагодарил. Только за все, как известно, приходится рано или поздно расплачиваться. У меня есть подозрения, что наш добрейший Леонид Васильевич определил для меня роль зиц-председателя при своем маленьком домашнем предприятии. Не знаю, что за пирожки он там намерен выпекать, но отвечать за его шалости я не намерен. В случае неудачи он выйдет из воды сухим из очень грязной воды, нужно заметить, ну а меня, как говорится, сольют.

— Но послушайте, Игорь, даже если мне удастся найти какой-нибудь… компромат, — спросила я, — вы же не сможете передать его в органы?

— Не смогу! — признался он. — И не только потому, что на стороне Борицкого очень влиятельные люди, которые не позволят дать ход делу. Даже если я прав и дело нечисто — на моей карьере будет поставлен жирный крест. Корпоративная порука! На мне повиснет клеймо человека, подсидевшего собственного шефа, неважно, чем тот занимался. Правдолюбцы, как вы, вероятно, знаете, не пользуются уважением и любовью…

— Так чего же вы добиваетесь?

— В первую очередь — истины! Вам, возможно, покажется это странным или наивным, но мне невыносимо то, что за моей спиной происходит нечто, от чего меня отстранили, словно неразумного ребенка, и посчитали, что, сунув несколько дорогих игрушек, откупились от меня. Но это не любопытство и не зависть, вы понимаете?

Я кивнула — я понимала. И все больше и больше убеждалась, как мы похожи. Я отпила немного из бокала, сладкое вино ласкало язык и нёбо.

— Сперва следует узнать, о чем идет речь. Ну а потом будем действовать исходя из результатов. Если у меня будут в руках козыри, можно будет диктовать свои условия. Или же, наоборот, уйти — пока не поздно… Но сначала следует разузнать — что там творится. В лабораториях, — осторожно сказал Меркулов.

— Неужели у вас нет туда совершенно никакого доступа?

— Только к двум секторам из трех; то, что происходит в третьем — тайна за семью печатями. Возможно, господин Борицкий форсирует какие-то разработки…

— Вы хотите, чтобы я пробралась в эти лаборатории?

— Боже упаси! — возразил Меркулов. — Во-первых, это вряд ли получится — вас просто не пустят. А во-вторых, вы все равно ничего не поймете, не будучи специалистом. Да что там, даже специалисту нужно время, чтобы сделать какие-то выводы и, конечно, их нужно делать не на основе поверхностных наблюдений… Я хочу, чтобы вы нашли для меня документацию по этим лабораториям. Как бы господин Борицкий не скрывал свои делишки, документы должны быть. Вы умеете работать с компьютером?

Я кивнула.

Он посмотрел на меня пытливо и внимательно. На секунду я представила себе бывшего мужа — с его вечной улыбочкой, запахом дешевого табака, копеечного алкоголя и немытого тела. Отец моего ребенка… Да, вот они уважаемые зрители, ошибки молодости. Фильм с таким названием мы с Ленкой смотрели, когда еще учились в школе.

Сейчас у меня есть шанс изменить все. Шанс, которого тысячи таких, как я, женщин — неглупых и красивых, — ждут всю жизнь, пока в один прекрасный день не поймут, что их время закончилось, морщины ползут, как тараканы, и так же неистребимы, и никого им уже не суждено очаровать… А этого человека надо еще заслужить!

Его глаза вспыхнули на мгновение. А может, в них просто отразился огонь моих глаз. Это было как в дамских романах — два сердца нашли друг друга, разгорелось пламя любви. Мне вообще по жизни излишняя сентиментальность чужда, но в тот момент я в самом деле чувствовала, что этот человек дорог мне, как никто другой.

— Давайте поедем, я хочу показать вам одно место! — вдруг предложил он, и я согласилась, не спрашивая, куда он меня собирается везти.

Вечерний город из окна машины казался неузнаваемым, так что вскоре я уже плохо понимала, где нахожусь. С оживленных улиц мы свернули в какой-то проулок и через несколько минут выехали к длинной аллее. В свете фар замелькали ряды голых деревьев. Меркулов сбросил скорость, выбирая место для парковки и, наконец, затормозил.

— Давайте пройдемся, — полуспросил-полупредложил он.

Я снова кивнула, как китайский болванчик.