Любовь без розовых соплей

После женской консультации я заглядываю в вуз, чтобы познакомиться со старостой группы и забрать контрольные по предметам, которые надо  досдать. Как бы ни складывались мои нынешние жизненные обстоятельства, свое решение о получении второго образования я не собираюсь менять. И потом, чем еще загружать мозги неработающей женщине? Учеба — прекрасный вариант. А заочное обучение в моей ситуации идеально подходит по всем параметрам.

Я выхожу из института и проверяю сообщения от папы, который привез меня в город и, пока я занята, умотал по маминым поручениям, просит подождать его минут пятнадцать. У нас с родителями есть свой маленький чат на троих — да, такие они у меня продвинутые. И мы периодически скидываем туда то фотки, то ссылки на интересные статьи, то мелкие просьбы. Сейчас вот мама спохватилась, что у нее осталось всего два мешка сахара. Всего! Два! Мешка! А заготовки идут полным ходом. И соль! Да-да! Нужно еще десять килограмм соли. Не за горами квашенная капуста и… вообще. Мама сказала «надо».

Погода стоит прекрасная. Я выбираю лавочку и, хихикая и улыбаясь, читаю, как родители добродушно переругиваются на тему закупок.

Чья-то тень заслоняет мне солнышко. И за секунду до того, как звучит его голос, я знаю, кого услышу сейчас.

Я так жду и так боюсь этой встречи. Жду, потому что хочу утонуть в грозовых глазах того, кого люблю.

Да. Я это поняла.

Я люблю его.

И дело вовсе не в гормонах. Не в вожделении. И не в похоти. А в том, что в нем я увидела родную душу. Он единственный, кто пытался достучаться до меня, до моего сердца, до моей запутавшейся во мраке души.

«Поговори со мной, сирена»...

Почему я тогда не сделала этого?

Почему не рассказала правду о себе?

Потому что мне было стыдно.

Перед остальными плевать. А ему было стыдно показать ту грязь, в которой барахталась эти годы.

Он что-то говорит, а я почти не слышу. Любуюсь его глазами. Насмотреться не могу на эти губы, скулы, впалые щеки, темные круги под глазами. Ты опять горишь на своей работе, мой мужчина-ураган?

И вдруг...

— Прости, я не поняла, что ты сказал?

— Я. Тебя. Разлюбил, — он отводит глаза, но потом, покачав головой, снова поднимает на меня взгляд. — Ты была права. Нет любви. Есть только химия. Гормоны. Инстинкт размножения. Похоть, в конце концов. А любви нет.

Мне так больно это слышать, что я даже заплакать не могу. Или не хочу? Вот и глаза сухие, и губы не дрожат. Только в горле какой-то комок колючий, будто морского ежа проглотила. Я обхватываю руками живот и прислушиваюсь к толчкам. Три в левую руку, один в правую. Ты же все слышишь, малыш, да?

Всему свое время.

Может, время нашей любви действительно прошло, а я его бездарно пропустила.

А может, оно еще не пришло.

Но сейчас, после этих слов, вполне справедливых в адрес той меня, с которой он расстался два месяца назад, но от того не менее горьких в эту секунду, я никак не могу сказать ему о тебе, кроха.

И даже хорошо, что я не успела признаться твоему отцу в том, что ты уже есть. У меня. Получается, что пока только у меня.

Потому что я хочу, чтобы когда-нибудь он полюбил тебя. Искренне. От всего сердца. Именно полюбил. А не чувствовал себя обязанным.

Потому что сказать ему сейчас о своей любви я не могу.

И дело вовсе не в гордыне. А в том, что… всему свое время.

«Оленька, самые сложные умения, которые должен постигнуть человек, это умение молиться, поститься и ждать. Молиться — значит, прощать и отпускать. Поститься — значит, очистить не только тело, но и душу от скверны. Ждать… А вот ждать нам, смертным, сложнее всего. Учись, рыбка золотая».

Я прощаю себя за свои ошибки. И отпускаю тебя, мой мужчина-ураган. Я хочу, чтобы ты был счастлив. И верю, что ты найдешь именно свое. Заслуженное тобой. А мое крохотное счастье у меня уже есть. И я буду беречь его.

Я встаю со скамейки, заметив подъехавшего папу. Но в голове внезапно темнеет до разноцветных мушек в глазах. На секунду меня захватывает ощущение падения, какой-то космической невесомости, в которой хочется раствориться. Но крепкие мужские руки бережно подхватывают и не дают свалиться мешком на твердую земную поверхность.

— Прости.

Прости за боль, которая пришла со мной в твою жизнь и в жизнь твоей милой девочки-жены.

— Спасибо.

Спасибо за урок, который я прошла вместе с тобой, и за то маленькое чудо, которые ты мне подарил, хоть и не знаешь об этом.

—  Прощай.

Может, на время, а может, навсегда. И в том, и в другом случае память о тебе останется со мной до конца дней моих.

— Удачи тебе в твоей карьере.

Ведь для тебя она так важна. А кто я такая, чтобы судить, что важнее именно для такого урагана, как ты?

— От всего сердца.

От всего моего израненного, но выздоравливающего сердца.

Я твердой походкой направляюсь к выходу из аллейки, где ожидает пикап, нагруженный очередными мешками для маминых «закромов». Сегодня нам предстоит солить капусту. А завтра я засяду за контрольные по высшей математике. Иногда моим мозгам нужен отдых. Почему бы не отдохнуть за решением квадратных уравнений.

Это проще, чем думать о том, почему он так и не снял с пальца ненужное ему обручальное кольцо.