Любовь без страховки

Теперь Влад приезжал за мной после окончания тренировок каждый раз. Отсутствовал только тогда, когда в офисе был завал. Но, к счастью, это было редко, и Торопов всегда находил для меня время. Но мне этих часовых встреч было так мало, особенно после того, как мы немного познакомились ближе, изучили привычки и повадки друг друга, и теперь между нами установились дружески-доверительные отношения вперемешку с умопомрачительными поцелуями. Одно радовало — воскресенье было полностью наше. Влад забирал меня почти с утра и не отпускал до самого вечера.

Мы занимались моими уроками. Реально. Торопов гонял меня по физике, химии и биологии, практиковал со мной английский, и даже алгебру с геометрией не гнушался объяснять. Кроме литературы и русского языка. Это была его слабость. И здесь мне приходилось самой тянуть эти предметы. В плане учебы я была довольна. Мои оценки по всем предметам взлетели, как по волшебству. Особенно нелюбимая мной химия. Родители были довольны моими результатами. И это мне немного успокаивало. Чем лучше я учусь, тем меньше у них подозрений, что я обзавелась парнем значительно старше меня, и уж тем более, что получаю знания с помощью одного сексуального брюнета, который вдобавок ко всему слишком сладко целуется и не против передать свои знание мне.

Я не могла рассказать им правду. Не то, чтобы боялась. Мои родители были нормальными с современными взглядами на жизнь. Но мне было страшно увидеть в их глазах осуждение или упрек. Влад настаивал на том, чтобы все им рассказать и, если что справиться вместе с возникшими трудностями. Но я была не готова. Поэтому после тренировок мы останавливались в соседнем дворе, чтобы ненароком не столкнуться с моими родителями или соседями. Целовались в машине до тех пор, пока Торопов не начинал меня умолять остановиться или он за себя не ручался, а потом ехали домой.

А по воскресеньям мы половину дня посвящали моему обучению, а потом Влад водил меня в кино, кафе, каток и различным местам, где можно было не замерзнуть и побыть вдвоем, но при этом на виду у людей.

На квартире Торопов редко меня оставлял. Только в тех случаях, если за окном было совсем холодно и мрачно. А мне очень хотелось остаться и целовать его до боли в губах. Но Влад сказал мне прямо в лоб, что он не железный и за последствия не ручается, если мы так долго будем наедине.

Мне казалось я его понимаю, и сама не рвалась расстаться с девственностью. Первое время я просто сходила с ума, наслаждалась его виртуозным языком, то теперь спустя полтора месяца, как мы официально стали парнем и девушкой, я вдруг поняла, что хочу большего. То есть не совсем секса, но мое тело стало откликаться на его прикосновения, присутствие и поцелуи по-другому. Я уже знала, что такое влечение не понаслышке. Я вся горела, и заводилась только от одного его взгляда. Мне хотелось большего. Хотелось его рук на груди и даже между бедер, но Торопов лишь качал головой и говорил нет. И мне приходилось закрывать глаза на свою вдруг проснувшуюся жажду и уходить с насквозь промокшими трусиками. А дома во сне стонать от слишком откровенных снов.

Я пыталась поговорить с Владом о своих ощущениях. Я не стеснялась с ним обсуждать любые вопросы, настолько близки мы были, и секс тем более. Я просила его быть чуть-чуть развязанней со мной. Но Влад был непреклонен. И вот тогда у меня возник вопрос. Если я хочу большего, просто не могу терпеть, то и он не должен быть равнодушен ко мне, но Торопов всегда мог вовремя остановиться. И мне казалось, что это очень трудно. А ему давалось все это довольно легко. И это могло быть только в одном случае. Он мне изменял.

Нет, я не могла говорить об этом с уверенностью. И даже Катя меня уверяла, что со мной Влад изменился. Стал чаще проводить время дома с ней и родителями. Он стал совершенно другим, вступив со мной в отношения. И она очень рада за него, за меня и за нас в целом. Они с Лизой даже немного завидовали мне. Но я все равно не понимала, как он держится. Либо он относится ко мне с равнодушием, либо у него кто-то есть на стороне. Равнодушие я отмела сразу. Да и как можно быть равнодушным, если после каждого затяжного поцелуя на моей талии или бедрах каждый раз появлялись новые синяки. Он с таким остервенением сжимал мое тело, чтобы только не дать волю своим рукам. И после этого сразу прогонял меня домой. А потом я вовсе не знала, где и с кем он проводит время. Ведь не дома же сидит?