Любовь бродяги

— Скоро историей станет и двадцатый век. Нашим детям он будет казаться прекрасным. — О'Киф крепко обнял ее. — А сейчас это наше время — твое и мое. И я нисколько не жалею, что оставил позади свое одиночество.

— Не верится, что ты действительно был одинок, — ревниво произнесла Пенни.

— По-настоящему я люблю только тебя. Моя любовь вела меня сквозь века. — Он заботливо поправил корсет под ее платьем. — Здесь не слишком туго?

— Ты заботишься о нашем будущем малыше?

— Да. Никак не могу привыкнуть к мысли, что ты будешь матерью моего ребенка. Я безумно тебя люблю.

— Об этом лучше помолчать, а то сквозь твои обтягивающие рейтузы любой распознает, насколько горяча твоя любовь.

Он засмеялся и, галантно подав ей руку, торжественно произнес:

— Вас ждет карета, моя леди.

— Он говорит истинную правду, — вмешалась в разговор Маргарет, приподнимая широкую длинную юбку. И экономка, и шофер были одеты в наряды восемнадцатого века.

Пенелопа удивленно посмотрела на нее и восторженно ахнула, когда Рэмзи распахнул двери. Перед домом, рядом с низким лимузином, стояла роскошная черная карета, запряженная четверкой вороных лошадей. Праздничное сияние огней окружало ее большую блестящую крышу, и сидящий на козлах кучер любезно приподнял шляпу, приветствуя свою очаровательную хозяйку. Лакей в великолепно расшитой ливрее вскочил на запятки, легко кивнув им. И О'Киф неторопливо свел по ступенькам оторопевшую от удивления Пенни.

— Мы проведем этот вечер в моем столетии, — шепнул он ей на ухо.

— Какая чудесная карета! — воскликнула она, проводя рукой по полированной поверхности дверцы. — Я вижу, в твоем столетии много очаровательных вещей.

Он улыбнулся и помог ей устроиться, затем, обойдя экипаж, уселся рядом.

— А как же Маргарет и Хэнк? — спросила она, оглядываясь на стоящих поблизости экономку и шофера.

— Мы поедем на машине, — ответила миссис О'Халерен, подходя к ней и передавая пару масок. — Нужен мощный автомобиль, чтобы расчищать вам дорогу.

— Вот именно, — подтвердил Хэнк, открывая дверцу машины и помогая Маргарет сесть. — А заодно это послужит нам прекрасным средством для уединения.

Рэмзи засмеялся и сделал знак трогать. Процессия выехала за ворота усадьбы.

— Как хорошо ты придумал! — восхитилась Пенелопа, откидываясь на спинку сиденья.

— Я сделал это для тебя, — отозвался О'Киф, любуясь ее стройной изящной фигурой, обтянутой голубым платьем. Казалось, она сияла каким-то таинственным волшебным светом. Он еще раз окинул ее восторженным влюбленным взглядом и только тут заметил, что она нервно теребит перчатки. — Боишься?

— Да, — созналась она. — Но я все равно должна до конца сыграть свою роль на этом вечере.

— Роль наследницы, возвращающей себе утраченные права?

— Нет, — улыбнулась Пенни. — Роль жены бравого капитана, сажающей на досуге картошку.

Он усмехнулся и признательно поцеловал ее в щеку. Карета тем временем приблизилась к усадьбе Ротмера. Когда она остановилась перед домом, Пенелопа протянула руку, чтобы открыть дверцу, но Рэмзи задержал ее. Достав из кармана золотую цепочку, на которой покачивался изящно оправленный большой темно-розовый бриллиант, он попросил Пенни надеть ее.

— Фэлон сойдет с ума, когда увидит его, — сказала она, выполняя просьбу О'Кифа.

— Тем лучше. Александр хотел, чтобы ты его носила.

— А он сам придет?

— Не думаю. Вряд ли он захочет быть гостем в своем собственном доме.

— Да, конечно, — кивнула Пенни, уныло покачав головой.

Лакей спрыгнул с запяток и распахнул дверь карсты. Рэмзи первый вышел из нее и был буквально оглушен криками восторга, раздавшимися со всех сторон. Толпа ликовала и неистовствовала, щелкали затворы фотоаппаратов, яркие вспышки света слепили глаза. Крики еще больше усилились, когда из кареты вышла Пенелопа. Приветливо улыбнувшись и махнув рукой, она поспешила к раскрытым дверям дома, который сегодня более чем когда-либо походил на старинный готический замок. Остроконечные арки над окнами, черное витое железо балконов, зубчатые шпили на крыше — все это до такой степени напоминало старые черно-белые литографии, что Пенни на мгновение представились изготовленные к бою арбалеты и тусклое железо аркебуз в каждой из узких бойниц. Густо переплетенные ветви плюща спускались к ступеням крыльца, среди них мелькали голубые, фиолетовые и красные цветы, воздух наполняло благоухание.

— Ах, Рэмзи, как красив этот дом! — воскликнула Пенелопа.

— Тебя никогда не приглашали сюда в гости?

— Меня? — удивилась она. — Ты шутишь?

— Но ведь это твой дом, — усмехнулся О'Киф. — Дом твоих предков.

Пенни представила себя Тесс, поднимающуюся по ступеням этого крыльца. Представила себе ее детей, мужа. И ей захотелось прикоснуться к этому такому далекому и такому родному прошлому.

Улыбнувшись, она оперлась на предложенную ей руку Рэмзи, и они вместе, в сопровождении Маргарет и Хэнка, переступили порог старинного дома. И вдруг Пенелопа замерла, крепко стиснув запястье О'Кифа. Он посмотрел в направлении ее взгляда и увидел обращенные на них холодные глаза Слоун Ротмер.

Глава 39