Любовь челкаря

Руби лежал на своей кровати в любимой комнате. В наушниках как обычно на всю катушку фигачила "My Chemical Romance", растрёпанные волосы упали на закрытые, густо подведенные черным глаза, а сам он лежал развалившись звёздочкой. Стопы, обутые в разукрашенные конверсы, чёрными крыльями тянулись к полу. Они уже подползли к краю матраса и если бы не голени, давно упали бы. Рядом с ним лежал недорисованный комикс, карандаш, грифельный кончик которого напоминал иглу, и две пачки шоколадных круассанов. Отец как обычно дремал в кресле, а маленький приблудившийся котёнок, которого он принес сегодня с работы, тихонько посапывал, свернувшись калачиком на его коленях. Полная идилия, нарушил её звонок в дверь.Руби открыл глаза и сел на кровати, словно пытаясь вернуть сознание в реальный мир из облаков мечтаний. Поняв, что открывать никто не собирается, ведь если бы отец ждал гостей, он бы купил ящик пива с закусью и больше часа расхаживал бы у двери в томительном ожидании и нетерпении, Руби подошёл к двери и посмотрел в глазок. В подъезде было темно.

– Кто там? – спросил Руби, чувствуя как на лбу появляется испарина, а руки начинают ощутимо трястись. Ответа не последовало. Его заменил сильный стук в дверь. Руби повернул ключ в замочной скважине и дернул ручку. На пороге стоял Тим. На его лице застыли хладнокровие и обида. Не говоря ни слова, он схватил Руби за толстовку и выволок в подъезд, с бешенной силой захлопнув дверь.

– Ты совсем уже?! Отпусти! Больно же! – потребовал Руби. В его глазах читался гнев, разбавленный страхом и непониманием.

– Кто это?! Говори, быстро! – пробасил Тим, еще сильнее сжимая кулаки. Руби, набрав в легкие как можно больше воздуха, словно пловец перед прыжком в воду, выпалил:

– О чем ты вообще!? Обкурился?!

– Ты предал меня! Променял друга на девчонку! Что ты о себе возомнил?!

– Последний вопрос задай лучше себе! – Руби схватился хрупкими руками за кисть, державшую его и принялся изворачиваться, в надежде освободиться. Но Тим держал его мертвой хваткой, явно не собираясь отпускать. Только когда на глаза парня навернулись слезы он отпустил его и бросив на него презрительный взгляд ушел, словно его здесь и не было.

– Предатель…-прошептал он напоследок, пока Руби не в силах от изумления и страха сказать хоть слово вскочил на ноги и быстро убежал в квартиру резким движением заперев дверь.

***

– Ах ты тварь мелкая! – на деревянный пыльный кухонный пол летели одна за другой белые блестящие тарелки. С чистым характерным звоном, они разбивались на десятки мелких, острых осколков. Мать была в бешенстве. Её холодные серые глаза горели такой лютой яростью, что Лие, опустившей взгляд, очень захотелось убежать и раствориться в чьих бы то ни было теплых, любящих объятиях. – Скажи спасибо, что я не отдала тебя в детдом! Я тебя родила, так что ты мне по гроб жизнью обязана! Позоришь меня с момента рождения! – мама явно не могла или не хотела останавливаться. В этот раз ей не понравилось желание Лии сменить имидж. После прекрасного дня с Руби, девушка решила покрасить челку и в принципе весь начес от макушки до ушей в фиолетовый цвет. В первый раз, когда Лия решила покраситься, реакция была куда ярче. Ей тогда было 13 и покрасила она пару прядей у лица. Матери это очень не понравилось. Она схватила со стола огромные железные ножницы и срезала их под корень, после чего закрыла ревущую дочь в комнате.

Хоть сейчас, мать и не могла выкинуть что-нибудь подобное, страх и болезненные воспоминания до сих пор больно хлестал Лию. По белоснежным щекам текли, подгоняя друг друга, почерневшие от подводки слёзы. Фиолетовый начёс падал на её глаза, словно заботливый приятель, утешая и защищая Лию от нападок разъяренной матери. Последняя, видя что дочь никак не реагирует, подошла ближе и окинув девушку хищным надменным взглядом, подобно голодной тигрице, со всей дури влепила ей пощечину. Снежно-белая щека покрылась румянцем, а после выступил красный отпечаток. Практически невидимые и неслышимые до этого момента горькие блестящие слезы не в силах более сидеть в глазу, ринулись вниз к подбородку, подобно толпе покупателей в "Черную пятницу" в крупном торговом центре. Закрыв лицо руками, с тихим, но в то же время уловимым всхлипыванием, Лия в спешке одев свои кастомизированные конверсы выбежала из квартиры. Хрупкое и чувствительное подростковое сердце обливалось кровью, девушку трясло мелкой дрожью, ей хотелось кричать. Она шла по пустынным ночным улицам, редко освещенным желтыми ржавыми фонарными столбами. Она не понимала куда идет, ноги, обтянутые черными джинсами, сами несли ее по знакомому маршруту. Мозг девушки словно впал в спячку, она была как в тумане.