Любовь черного лорда

Киллоран сделал несколько глотков и вопросительно посмотрел на своего юного родственника. Натаниэль замялся:

— Потому что… Так не принято.

— Ты решил читать мне мораль? — притворно удивился Киллоран. — И когда же ты успел усвоить ее нормы? Уж не за те ли несколько недель, что провел в Лондоне?

— Но вы не можете представлять всем постороннюю девушку как свою сестру! Вы даже не знаете, кто она, откуда родом!

— Натаниэль, — граф устало вздохнул. — Я могу делать все, что хочу. И потом, мне казалось, что тебе наша гостья нравится.

— Не буду лукавить, это действительно так. И я не хочу, чтобы Эмма стала пешкой в вашей игре.

— Вы все пешки в моей игре, — Киллоран пожал плечами.

— Отпустите ее, Джеймс.

Киллоран обманчиво любезно улыбнулся. Это был беспроигрышный трюк — сия улыбка всегда наводила ужас даже на людей, куда более искушенных в жизни, чем Натаниэль Хепберн. Так случилось и на этот раз: молодой человек побледнел.

— Я не собираюсь ее отпускать и тебе, друг мой, хочу напомнить, что сам ты мой гость. Не имею ничего против того, чтобы ты время от времени составлял Эмме компанию, но не более. Сосредоточь свое внимание на леди Барбаре. Там благородные порывы будут не совсем уместны, но это уж как хочешь, советов давать не стану. Надеюсь, все понятно?

— Мне не ясно…

— Объясняю. Ты пылаешь чувствами к леди Барбаре, а она по какой-то совершенно неинтересной мне причине с тобой необычайно терпелива. Воспользуйся этим. Поверь, она тебя не разочарует.

— Пожалуй, вас стоило бы проучить.

— У тебя это вряд ли получится, — Киллоран пожал плечами. — Впрочем, можешь попробовать. Натаниэль, сосредоточься на чем-нибудь одном. Кто является предметом твоего интереса? Загадочная мисс Браун, о которой никто ничего не знает? Леди Барбара Фицхью, о которой всем все известно?

Натаниэль смотрел на графа с отчаянием и гневом. Киллоран спокойно допил бренди и налил еще — себе и молодому человеку.

— Не кипятись попусту, мой мальчик, — он протянул стакан юноше. — Через полгода ни та, ни другая не будет значить для тебя ровным счетом ничего.

Натаниэль взял бренди.

— Даже не знаю, кого мне жаль больше, — словно в раздумье, сказал он.

— Зачем их жалеть? Барбара делает все возможное, чтобы уж точно попасть в ад, и рано или поздно преуспеет в этом. Ну а мисс Браун покинет этот дом с солидной суммой, которой ей вполне хватит на то, чтобы так или иначе устроить свою жизнь. Поверь, ни ту, ни другую жалеть не стоит.

— Я не о женщинах, — Натаниэль сделал глоток и посмотрел графу прямо в глаза. — Мне жалко вас.

Эти слова Киллорана и удивили, и позабавили.

— Боже милостивый! — он испуганно махнул рукой и пролил немного бренди. — Пожалуй, мое воспитание пока не дает плодов…

Глава 9

Солнце над Лондоном еще только собиралось вставать. Снег на улицах начал таять, предвещая приближение весны, но в воздухе ее радостного предчувствия еще не ощущалось. Впрочем, граф Киллоран все равно бы этого не заметил. Сейчас он сидел у камина, вытянув ноги. В руке у него был стакан бренди. Простое ирландское стекло. Он предпочитал именно такую посуду. Нелепо, сентиментально, но факт.

Рассвет был каким-то тусклым и как нельзя лучше соответствовал мрачному настроению Киллорана.

Наверху мирно спала Эмма, разметав по подушке рыжие локоны. Граф снова и снова пытался убедить себя в том, что ему это безразлично, однако что толку обманывать себя самого?..

Он мог спать всего несколько часов в сутки, и те не всегда были спокойными. Ночью к Киллорану возвращалось прошлое. Ему снилось все то, что он давно изгнал из своей жизни. Граф ненавидел эти образы былого, которые обступали его со всех сторон во время сна.

Вчера вечером все сложилось как нельзя лучше. Даже странно, что он не испытывал при этом тех ощущений, на которые можно было надеяться. Реакция Дарнли на появление в его доме Эммы оказалась более чем многообещающей. Если уж на то пошло, сама внешность этой высокой рыжеволосой девушки стала для него залогом успеха, и Киллоран не преминул воспользоваться этим.

Он вспомнил, как рухнул к ногам Эммы Дарнли, и мимолетно улыбнулся. Конечно, ему бы не стоило труда вообще свернуть мерзавцу в эту минуту шею, но сие было бы слишком просто. Правда, пришлось вспомнить о том, что его самообладание уже стало легендой… В то мгновение оно очень понадобилось — холодная, мрачная ненависть, копившаяся на протяжении десяти лет, готова была прорваться наружу. А когда Киллоран увидел, как его злейший враг накинулся на Эмму, ему чуть не изменил рассудок.

Пожалуй, именно это больше всего и обеспокоило графа. Он полагал, что умеет управлять своими чувствами так хорошо, что окружающие думали, будто эти самые чувства ему вообще неведомы, а слабостей у Киллорана нет ни одной. Так оно и было, и единственное, что его еще радовало, — это предвкушение не слишком скучного вечера, проведенного в собственном доме, да мысли о скорой смерти Джаспера Дарнли. А тут вдруг вновь вскипели желания совсем другого рода, и посильнее, чем за все предыдущие годы. Киллорану это решительно не нравилось.