Любовь дикая и прекрасная

— Это не мои дела, милая. Я должен лишь доставить вас в Стамбул в целости и сохранности. Твоя госпожа не умрет, не из того теста. Взгляни только на нее. Она уже больше не в обмороке, а просто спит.

Сюзан опустилась на колени рядом с Катрионой и увидела, что капитан прав. Дыхание графини стало ровным, а щеки снова покрылись румянцем.

— Слава Богу, — выдохнула девушка.

Хайр-ад-Дин вышел из каюты, не забыв за собой запереть.

Сюзан просидела возле койки весь день. Катриона так и не проснулась, и служанка поняла, что потрясение еще давало себя знать. Вечером в каюту снова пришел Хайр-ад-Дин, и на плечо Сюзан опустилась его огромная тяжелая рука.

— А теперь, девочка, пришло время поразвлекать моих офицеров.

Сюзан поднялась. Лицо ее побелело от страха.

— Пожалуйста… — простонала она.

— Я мог бы отдать тебя моим матросам, как тех девушек на вилле, — тихо сказал капитан, — но раз ты ее служанка, то я приберег тебя для офицеров. Они не причинят тебе боли, девочка. Их только трое.

Приоткрыв дверь, Хайр-ад-Дин ласковой, но твердой рукой вытолкнул Сюзан в кают-компанию и тут же снова за ней закрыл.

Девушка застыла, наивно подумав, что, если она не шевельнется, мужчины ее не заметят. Эти трое расположились вокруг стола, потягивая кофе и беседуя. Потом один поднял взгляд и воскликнул:

— Ба, оказывается, у нас тут девица! Подойди же, красотка!

Она отпрянула, вжавшись спиной в дверь, сердце ее бешено колотилось. Офицер поднялся из-за стола и приблизился. Высокий и смуглый, он был темноволос и темноглаз, сиял ровными белыми зубами и обладал ухоженной бородкой. За руку он оторвал Сюзан от двери и вывел на свет. Она закричала от страха, и глаза мужчины смягчились.

— Не робей, девочка. Мы хотим с тобой дружить, правда, ребята?

Другие турки ухмыльнулись, и она затрепетала.

— Меня зовут Хусейн, я первый помощник Хайр-ад-Дина. Вот этот парень с косматой бородой — Абдул, второй помощник, а безбородый юнец — Ибрагим, наш штурман. Эй, вы, юные дикари, — набросился офицер на своих товарищей, — приготовьте девице кофе. А то, кажется, она холодна и напугана.

Усевшись, Хусейн откинулся на подушки и притянул Сюзан к себе на колени. Разорвав ей ночную рубашку до самого низа, он стал ласкать ее груди. Когда пленница взвизгнула, турок снисходительно засмеялся.

— Ладно тебе, девочка. Не будь глупенькой. Ты ведь знаешь, почему ты здесь. Будешь ли ты с нами заодно или нет, все равно дело кончится одним. Тебя поимеют.

Это не так уж и плохо. Ты могла вместе с теми бедными созданиями достаться матросам еще на вилле. Мы тебе не сделаем больно. Мы просто хотим немного любви.

По щекам девушки полились слезы.

— Пожалуйста, — всхлипывала она, — о, пожалуйста, не надо. Я так боюсь. Я… я… я… никогда…

— Клянусь Аллахом, — воскликнул Хусейн, — по-моему, у нас девственница! — Он поднял ее лицо. — Так ты ни разу не была с мужчиной, девочка?

Сюзан беззвучно кивнула.

— Достань кости, Ибрагим, — велел первый помощник. — Когда у нас девственница, мы всегда разыгрываем, кому ее первому вкусить, — невозмутимо объяснил он. — Сиди спокойно, девочка.

Она в ужасе подчинилась. Хусейн встал над ней, а затем склонился и сорвал с нее остатки одежды. Сюзан попыталась удержать рубашку в руках, но тонкая ткань порвалась. Видя эти бесполезные усилия, турок рассмеялся и похлопал ее по заду. Возмущенная девушка собралась с силами и закатила ему пощечину, а затем только охнула, потому что он больно сжал ей грудь.

— Посмотрите только, господа, такого лакомого кусочка я давно уже не встречал. Чистая… Сладкая, как мед, а груди будто летние дыни!

Все трое принялись жадно разглядывать пленницу.

Затем Абдул прорычал:

— Давай же! Бросай свои кости! Я уже такой жесткий, что вот-вот спущу!

Улыбнувшись, Хусейн подал кости молодому штурману:

— Бросай, Ибрагим. Ты первый.

Бросок принес Ибрагиму три очка, и он незлобиво усмехнулся:

— Я всегда кончаю последним.

Абдул торопливо схватил кубики, а потом довольный расхохотался: выпало восемь. Он уже поглядывал на девушку, облизывая губы с явным нетерпением.

— Попробуй-ка меня обойти, Хусейн, — торжествовал он, но первый помощник спокойно взял кости и, покатав их в ладонях, бросил на стол.

— Будь ты проклят, — пробормотал Абдул: выпало девять. Хусейн рассмеялся, а Ибрагим подобрал кубики.

— Успокойся, Абдул, — обратился он к своему разъяренному товарищу. — Давай сыграем еще разок, пока этот счастливчик будет пробовать девушку.

Толкнув Сюзан на подушки, Хусейн встал над ней, расставив ноги по обе стороны тела. Он с жадностью припал к ее губам, а его язык ворвался внутрь, стреляя, подобно греческому огню, и возбуждая в сопротивляющейся девственнице такие ощущения, о существовании которых она и не подозревала. Его руки поспевали повсюду, лихорадочно щупая, нежно прикасаясь, безжалостно сжимая. Потом одна рука очутилась у нее между ног; турок решил проверить, невинна ли жертва, и, найдя ее нетронутой, удовлетворенно буркнул. Пленница яростно отбивалась, и он рассмеялся.

— Мне по вкусу такие живые девки, милая, но тут ты не выиграешь.