Любовь дикая и прекрасная

В то лето город поразила эпидемия чумы, и мы с Чирой представили дело так, будто принц тоже заразился. Она никого к нему не пускала. А через несколько дней я тайком принесла в корзине труп мальчика такого же роста, а обратно вынесла живого ребенка. И те давно истлевшие кости, что покоятся в могиле принца Карима, принадлежат на самом деле совсем не ему.

И вот почему, дитя мое, когда султан Сулейман стал нашим правителем, Кира были освобождены от налогов.

Но ни он, ни его отец, равно как и никто другой в этой стране, не подозревал, что принц остался в живых. А дома у Чиры, в Шотландии, истинных родителей мальчика знали только его дед и дядя, а кроме них, мой брат Иосиф и еще один священник.

У Латифы изумленно раскрылись глаза, и старая Эстер засмеялась.

— И это еще не все, дитя мое! Интрига только начиналась. Потому что если бы ты пожелала открыть могилу самой великой Чиры Хафиз, то не нашла бы там ничего, кроме камней! Дважды пыталась любимая жена Сулеймана Хуррем — да проклянет Аллах ее память! — отравить мою дорогую госпожу. И Чира видела только два способа избежать гибели. Либо Хуррем придется уйти, либо придется уйти ей. Но слабостью Чиры было то, что она слишком любила своего сына. И ей пришлось тогда изобразить собственную смерть и вернуться на родину.

Но еще раньше она предупредила султана Сулеймана, что ему надо опасаться Хуррем. Сулейман уговаривал мать не бежать и даже плакал, но слов ее не послушал. Потом по злой воле Хуррем погибли двое его лучших сыновей — принц Мустафа и принц Баязет, и Османская империя досталась никчемному Селиму II.

И знаешь, когда на самом деле умерла Чира Хафиз?

В тот же самый день, что и Сулейман! А Инчили — ее правнучка и внучка принца Карима, подобно тому, как ты — правнучка Фирузи Кадим и султана Селима и внучка Гюзель Султан.

Тут старушка прямо задергалась от удовольствия и закивала головой.

— Общего у тебя с Инчили больше, чем один муж!

— Она осведомлена о своих высочайших предках, Эстер?

— Не знаю, моя принцесса, но полагаю, что ей известны хотя бы некоторые из них.

— Тогда почему она ничего не сказала?

— Возможно, просто не знала, как воспользоваться этими сведениями. Она, наверное, еще не решила, как отсюда убежит.

— Убежит! Боже, Эстер! Почему же ей отсюда бежать? Мой господин без ума от нее, и она имеет все, что можно купить за деньги.

— Но у нее нет свободы, дитя мое. В ее стране женщины вольны ходить туда, куда хотят. Что же до предметов роскоши, то дома она баснословно богата.

Но самое важное… Всего лишь за два месяца до того, как ее похитили, Инчили вышла замуж за человека, которого глубоко любила много лет. Он отвечает ей взаимностью, и если бы не мой неапольский племянник, то явился бы уже сюда с вооруженным отрядом освобождать жену. Ты должна помочь мне подготовить ее побег, Латифа Султан.

— Я никогда умышленно не причиню вреда моему господину Чикалазаде. Он любит Инчили так, как никого не любил прежде — даже меня. Как же я буду его огорчать?

— Послушай, дитя мое. Если Инчили хотя бы на одну десятую сделана из того же теста, что и ее прабабушка, то она попытается бежать. И предпочтет умереть в этой попытке, нежели навсегда быть разлученной со своим мужем. И разве не сильнее тогда огорчится твой господин? Визирь — гордый человек, и если женщина открыто отвергнет его, то он почувствует еще большую боль. До сего дня ты занимала почетное место и в доме твоего мужа, и в его сердце. Но если Инчили останется, то он скоро поставит ее выше тебя. Позор коснется всех твоих сиятельных родственников, а это значит, что вмешается султан. И кто знает, что он сделает?

На лице у Латифы появилось удрученное выражение. Затем она хлопнула в ладоши, и вошла рабыня.

— Поди к госпоже Инчили и скажи, что у Латифы Султан в гостях старинная подруга, с которой она хочет ее познакомить.

Когда рабыня вышла, принцесса снова повернулась к Эстер.

— Я встречала ее только раз, но она очаровательна.

Чика ни за что не примет за нее выкуп. Я никогда не видела, чтобы он вел себя так с другой женщиной. Ему в тягость каждая минута, когда ее нет рядом.

— А что, по-твоему, чувствует она? — спросила старушка.

— На людях Инчили весьма сдержанна, но покорна.

Какова в своей спальне, не знаю. Она ни с кем не пыталась завязывать дружбу и требует, чтобы ей прислуживала только та служанка, которую привезли вместе с ней.

Другие женщины в гареме ужасно ревнуют. Она невероятно красива, Эстер. Даже я испытываю некоторую ревность.

Эстер улыбнулась слабой улыбкой и предалась воспоминаниям.