Любовь дикая и прекрасная

Снова взяв Катриону за руку, монарх повел ее к кровати. Он поднял графиню на руки и уложил в постель. Меж ее ног розовел соблазнительный треугольник, выщипанный, как и полагалось леди. Над заветной расщелиной чернела крохотная родинка.

— Знак Венеры, — прошептал король, прикоснувшись к этому пятнышку, а потом наклонился и поцеловал его.

По обнаженному телу графини пробежал неистовый трепет, и Джеймс про себя улыбнулся. Он возьмет ее быстро, и, когда дело будет сделано, Катриона оставит свое глупое сопротивление. Нежно и вместе с тем твердо король раздвинул дрожащие бедра женщины. Ее глаза широко раскрылись, а когда он мягко вошел внутрь, у нее перехватило дыхание.

Подобно большинству мужчин из семьи Стюартов, Джеймс был одарен природой сверх меры. Неожиданность его натиска обезоружила Катриону, и графиня решила тихо лежать и ждать, когда монарх удовлетворит свою похоть.

Однако Джеймс Стюарт был слишком опытным и умелым любовником, чтобы позволить своей даме оставаться безответной. Сладострастно раздразнивая, он двигался внутри ее, уверенно и неторопливо возбуждая ответную страстность. Лишь величайшим усилием воли Катриона сохраняла под ним неподвижность. Вытянув руки по бокам и сжав кулаки, она пыталась сосредоточиться на остроте ногтей, впивавшихся в ладони, и только так сумела отвлечься от его ласк и остаться безучастной.

Обнаружив это, король сказал:

— Ох, нет, любовь моя!

Смеясь, он вытянул ей руки над головой и придержал их. Потом его чувственный рот нашел ее благоуханные, но безответные губы, а настойчивый язык раздвинул сначала эти губы, а следом и зубы. Она была близка к тому, чтобы уступить, ибо он сумел прорвать ее линию обороны. Прекрасное тело, привыкшее к частым любовным ласкам, просто не умело сопротивляться удовольствиям. Король ускорил свои движения.

— Уступи, любовь моя, — настойчиво шептал он.

— Никогда! — Голос графини дрожал.

— Дело содеяно, любовь моя. Уступи и насладись мной, как я наслаждаюсь тобой.

Катриона не захотела ответить, однако король чувствовал, как неуступчивая любовница сдерживает движение своих бедер. Джеймса внезапно осенило. Высвободив ее руки, он приказал:

— Обними меня.

А затем король внимательно посмотрел в ее изумрудные глаза. Они блестели от слез.

— Если бы Патрик сейчас зашел в эту комнату, Кат, и увидел, как я пронзил тебя, то он не стал бы разбираться, упрямишься ты или наслаждаешься. Не сопротивляйся больше, любовь моя! Твое прекрасное тело жаждет меня! Уже ничто нельзя изменить: я овладел тобой.

Катриона все еще молчала, но ее глаза закрылись, и по краям лица бесшумно потекли обильные горючие слезы.

Затем король почувствовал, что объятие ее рук окрепло, а бедра стали выгибаться навстречу каждому его, напору.

Победитель весь отдался сладости уступившей женщины.

Потом, опершись на локоть, Джеймс посмотрел на графиню, но она снова прикрыла глаза и не захотела встречать его взгляд.

— Такой я тебя всегда и представлял, — произнес король тихим голосом. — Твои веки пурпурные от изнурения. Мокрые ресницы лежат на щеках. Твое тело ослабело от любви, а рот саднит от моих поцелуев.

Он наклонился и поцеловал ей соски. Глаза Катрионы мгновенно раскрылись.

— Я не прощу тебе этого, Джеймс Стюарт.

Он чарующе улыбнулся.

— Почему же? Конечно же, простишь, ты, нежная моя.

Конечно, простишь.

Уложив графиню на изгибе своей руки, король принялся ласкать ее мягкие груди. Она попыталась вывернуться.

— Пожалуйста, сир! Вы насладились мной. Теперь идите в свою постель.

— Как, моя сладкая, — в его голосе прозвучало искреннее удивление, — неужели ты думаешь, что я хотел только попробовать? Нет, дорогая. Впереди у нас целая ночь.

— Ох, нет, Джеми! Ну, пожалуйста, нет! — Катриона принялась отбиваться. Король удержал ее и с сожалением проговорил:

— Дорогая, я надеялся, что ты станешь благоразумной теперь, когда наш предварительный бой закончился. Твоему Патрику мало дела до того, взял я тебя один раз или дюжину. Одного того, что я имел тебя, будет достаточно.

Знаю, любовь моя, ты не развратница, но не можешь же ты отрицать, что твое тело отвечает моему. Почему тебе еще все хочется бороться со мной? Я с тобой нежен и знаю, что я — хороший любовник. Почему ты никак не уступишь?

— Ох, Джеми, — тихо отвечала графиня. — По-моему, ты и в самом деле не понимаешь. Кроме Патрика, я никогда не знала другого мужчины. До свадьбы я сопротивлялась ему, но любила… Да, конечно, мое тело отвечает твоему.

Патрик научил его этому. Но вот приходишь ты и заявляешь на меня права сеньора. До сих пор в постели тело и ум у меня действовали заодно, потому что я ложилась с мужчиной, которого люблю. Но вас, милорд, я не люблю. И не могу не сопротивляться.

— Тебе чрезвычайно повезло, прелестная кузина, — возразил Джеймс Стюарт. — Я никогда никого не любил. И не знаю, что это на самом деле значит. Меня вырастили люди — те, которые кормили, одевали, обучали и приструнивали меня.

Из своего детства я не помню ни единого доброго слова или ласки. Единственным человеком, который проявлял ко мне какую-то нежность, была моя старая нянечка.