Любовь дикая и прекрасная

— Эти комнаты стояли пустыми с тех пор, как умерла мать графа, леди Джанет, — объяснила юная горничная по имени Нелл. — А еще раньше в этих комнатах останавливалась королева Мария. Но, миледи, какую же суматоху поднял граф, чтобы вам приготовили эти покои! Он сказал экономке, что не вполне уверен, приедете ли вы, но если все-таки приедете, то комнаты непременно должны выглядеть свежими и привлекательными. Одно только покрывало десять дней шила целая дюжина женщин!

— А леди Маргарет? — спросила Катриона. — Разве она не останавливается здесь, когда бывает в Эрмитаже?

— Нет, — ответила Нелл. — Ее милость не приезжает в Эрмитаж вовсе. Леди Маргарет не любит этот старый замок.

Он пугает ее, потому что стоит слишком близко к границе.

Первый ее муж был местный шотландец, из Букклуч. Леди пережила несколько набегов, и это ужаснуло ее. Когда она выходила замуж за графа Ботвелла, то заявила, что не приедет сюда никогда. Ей больше по нраву Кричтен. — Застеснявшись своей говорливости, служанка сказала:

— Вы хотите принять ванну? Я скажу, чтобы ее принесли прямо сюда.

Нелл заторопилась и убежала, а графиня Гленкерк, оставшись одна, окинула спальню изумленным взглядом. То была квадратная комната, обшитая панелями, освещавшаяся двумя огромными окнами. Лицом графиня стояла к большому камину, сложенному из камней. Мраморную доску на нем украшала прекрасная тонкая резьба. За спиной открывалась дверь в прихожую, а по правую руку — в спальню Френсиса. На полированных до блеска дубовых полах лежали толстые турецкие ковры, в основном синих и золотистых тонов с примесью розового.

Мебели было мало, как и принято в шотландском доме.

Возле двери в прихожую возвышался платяной шкаф, а напротив окон, у самой стены, стояла огромная кровать с ночным столиком. Между окон на круглом блестящем столе сияла серебром большая овальная ваза, полная кораллово-красных зимних роз. Дополняли картину удобные массивные кресла, поставленные у камина, и, наконец, разбросанные тут и там по комнате стулья.

Погрузив лицо в розы, Катриона вдыхала их пьянящее благоухание.

— Из моих теплиц, — горделиво сказал Ботвелл.

Катриона повернула к нему лицо. Ее глаза увлажнились, а темно-золотистые ресницы широко разошлись.

— Не перестаю благодарить тебя, Френсис. И все кажется, что благодарю мало.

— Ты принесла мне первое настоящее счастье, драгоценная любовь моя.

Граф заключил Катриону в объятия, и в них она почувствовала всю глубину и страстность его любви — так трепетно у нее под щекой билось сердце Френсиса.

Как же могла Катриона Лесли и дальше не замечать свои собственные чувства?.. Они накрыли ее огромной волной. Подняв глаза к красивому рубленому лицу графа, Катриона проговорила на одном дыхании.

— Я люблю вас, Ботвелл! Пусть Господь смилостивится над нами обоими, но, милорд, я люблю вас и предпочту умереть, чем быть разлученной с вами!

Из мощной груди Френсиса Хепберна вырвался вздох облегчения. Наклонившись, он овладел нежными устами, отдавшимися ему.

— Кат! Ох, Кат! — шептал он и еще крепче обнимал ее.

Но в этот миг вернулась горничная вместе с прислугой. Внесли высокий дубовый чан и несколько котлов с горячей водой. Ботвелл выпустил Катриону.

— Думаю, мы могли бы поесть в прихожей возле камина. До встречи, мадам.

Он вернулся в свою комнату, а она проследила за ним глазами. Приказав затем остальным слугам удалиться, Нелл принялась готовить ванну для графини.

Поднявшись по ступенькам на чан, горничная взяла флакон с прозрачной жидкостью и пустила из него тонкую струйку в воду. Комната тотчас наполнилась запахом сирени. Служанка усадила Катриону в чан, а сама выбрала из ее гардероба простой шелковый халат бледно-лилового цвета с длинными ниспадающими рукавами и глубоким конусообразным декольте. После этого Нелл вернулась к своей госпоже, вымыла ее прелестные волосы и потерла ей спину. Обернув графиню в огромное полотенце, девушка усадила ее к огню и высушила волосы другим, грубым полотенцем. Потом расчесала их специальной щеткой и придала блеск куском шелка.

Наконец, Нелл подрезала Катрионе ногти на руках и ногах и выщипала нежелательные волоски на теле.

Все это время Катриона молчала. Она любила Ботвелла, и он любил ее. Что с ними будет, она не знала. Слишком много других судеб было здесь замешано. Но пока все выходило не так уж и плохо. Нелл помогла графине облачиться в шелковое платье, застегнула под ее высокой и полной грудью жемчужные пуговицы и надела ей на ноги лайковые комнатные туфли.

— А где мой костюм для верховой езды? — неожиданно спросила Катриона.

— Вашу рубашку и штаны я отослала прачке, мадам.

Все остальное — в платяном шкафу, а Уилл отправился в избушку за вашим сундуком.

— Спасибо, Нелл. Теперь можешь идти. Сегодня вечером ты мне больше не понадобишься.

— Благодарю вас, миледи, но позвольте, прежде чем уйти, позаботиться о том, чтобы убрали чан, и еще снять с постели покрывало.