Любовь Дикого (СИ)

— Все, Демьян, — отворачивается. — Дай мне спокойно помыться.

Отгораживается. Будто чужая. И не она пару минут назад на моем члене кончала, спину мне раздирала, прижималась крепче.

Катя хватает мочалку. Гель для душа.

А потом взгляд мой ловит. И тут же поворачивается спиной, отходит вплотную к стеклянной стенке.

Это зря. Все равно не спрячется.

Вид мне и здесь открывается охуенный.

Точеные лопатки. Спина, по которой так и тянет проложить дорогу губами. От шеи до ямочек над ягодицами. Все ртом обрисовать. Каждую линию.

И засосы оставить. Везде, блять.

Намыливается она тщательно. Точно пеной прикрыться старается. А после чувствует, этого мало. Воду погорячее врубает. Чтобы пар посильнее валил.

Ну не сучка?

Шагаю к ней.

— Демьян! — выдает возмущенно.

Пробует повернуться.

Не разрешаю. Прижимаюсь к ней всем телом. Сзади. Напряженный член между ягодиц упирается. Давит.

Катя замирает. Будто теряется от напора.

— Руки… — начинает она.

А голос срывается.

— Вот, — говорю.

И ладони в запотевшее стекло перед ней впечатываю. По обе стороны границы ставлю. Чтобы и не вздумала дернуться.

— Нет, — заявляет Катя.

— Что — “нет”?

— Все, — шепчет.

Выскользнуть пробует. Но только сильнее об мой член задницей трется. И застывает, ощущая, как хер твердеет и вздергивается.

— Видишь, какая ты бесстыжая.

— Я?!

— Сама на хуй насаживаешься.

Двигаю бедрами. Так, чтобы член прошелся вверх, а потом вниз. Напираю еще больше, вжимаюсь вплотную.

— Нет, Демьян, даже не…

Что именно “не” она так и не договаривает. Остаток слов утопает в приглушенном вскрике, когда я перемещаю хер между ее ног. Не проникаю, не вбиваюсь внутрь.

Подразниваю. Прохожусь по мокрым складкам.

Она судорожно дергается. Всхлипывает.

— Прекрати, — выдает.

— Сама прекрати.

— Ч-что?

— Это.

За шею ее сзади прикусываю.

— Виновата ты, Катя.

— В чем?

— Вкусная.

Дергается. Извивается. Прямо с раздражением. Но вырваться ей не удается. Получается лишь тереться об меня сильнее.

Встаю так, что у нее ни единого шанса выскользнуть нет.

Бедра к бедрам. Крепче.

— Хватит, — бросает она. — Нельзя так. Понял? Не хочу больше. Это ты бесстыжий, Демьян. Бессовестный. Отпусти.

— А я тебя не держу.

Руками — не держу.

А так…

Сам бы отлипнуть рад. Думаешь, не пытался? Пробовал, блядь. Не год и не два. Но ты слишком глубоко вошла. Засела так, что не вырвать. Ничем не вытравить.

И не делай вид, будто не чувствуешь то же, что и я.

Вижу. Каждую твою эмоцию чую. Вбираю внутрь.

— Сволочь ты, Демьян, — выпаливает. — Скотина.

— Хуже.

— Ублюдок!

— Еще какой, — соглашаюсь.

И по плечам ее губами прохожусь, от края до края, заставляя мелко вздрагивать, ежиться.

— Ненавижу, — бросает сдавленно.

— Я помню.

И по ее напряженной спине опускаюсь. Ртом. Ниже и ниже. Как сразу хотел. Целую везде.

А она сама не замечает, как прогибается. Тянется ко мне.

Толчком бедра ее ноги шире расталкиваю. Опускаюсь перед ней на колени. Тут уже похуй становится на все наши договоренности.

Сжимаю ее ягодицы, вынуждая выгнуться еще больше. Накрываю ртом низ живота. Насаживаю ее на свой язык.

Нет. Не то. Херово.

Нужен полный доступ. Прямо сейчас.

Обхватываю за бедра. Разворачиваю к себе. Одну ногу на плечо к себе забрасываю. И похуй, что она прикрыться пытается. Дергает коленом.

Быстро этот бунт пресекаю.

Целую ее между ног. Так целую, что она вскрикивает и задыхается. Пальцами в затылок мой вцепляется, волосы сжимает.

— Нет, нет, — выдает. — Ты что…

Но все эти протесты гаснут под моим языком.

Катя стонет. Течет в мой рот. И самый кайф, когда у нее подгибаются ноги. Когда только я удерживаю ее за бедра. И я же, блять, утягиваю на самое дно.

Кончить ей не даю. Резко отрываюсь.

А она дергается. Обратно меня притянуть пытается. Навстречу двигается. И вдруг застывает на месте. Трезвеет.

Нависаю над ней.

Глаза распахнуты. Пьянючие. Дышит шумно. Заведенная вся. И губы искусаны. Покрасневшие. Распухшие.

Ее губы под мой хер созданы.

Накрываю их большим пальцем. Поглаживаю, а после толкаюсь в ее рот. По языку прохожусь. Надавливаю. А дальше подцепляю ее за нёбо, заставляю запрокинуть голову назад.

Взглядом вниз стреляю. Показываю, чего хочу.

Пиздец у нее глаза меняются. За секунду. Леденеют.

Кусает меня. Да так, что едва руку успеваю отдернуть. Холодная. Отстраненная. Смотрю на нее и будто в стену врубаюсь на полном ходу.

— Ты чего?

— Ничего!

— Тише ты.

— Отойди.

— Нет.

По плечам меня ладонями лупит. Раздражается. Бесится прямо. А я рукой ее между ног накрываю. Пальцы между мокрыми складками проталкиваю.

Возбужденная. Разгоряченная.

Но вырываться это ей не мешает. В кисть мою ногтями впивается. Царапает.

— Почему разошлась? — взгляд ее ловлю. — Раньше тебе нравилось.

— Раньше дура была, — бросает мрачно. — Все, отойди. Накупалась я. Слышишь? Прекращай. Да убери же ты от меня свои руки!

— Что на тебя нашло?

— Не важно.

А у самой глаза поблескивают. И нихуя это не от возбуждения. Слезы наворачиваются. Уже на ресницах повисают. Пиздец, блять.

Весь стояк в момент пропадает.

Отпускаю ее, но только чтобы подхватить на руки. Выхожу из кабины. Полотенце захватываю, оборачиваю вокруг Кати.