Любовь до белого каления

На «толстую» Ольга Петровна обиделась и капитально опозорила Сениного папу, который, все по тому же странному стечению обстоятельств, впервые решил сходить на собрание вместо мамы и бабушки.

Но и на этом отсутствие взаимопонимания с женщинами не закончилось. В институте он начал ухаживать за двумя девушками сразу, причем ухаживал интеллигентно, рук не распускал и глупых обещаний не давал, пытаясь медленно и досконально разобраться в вопросе, какая из девушек ему подходит больше. Пока он вдумчиво взвешивал все «за» и «против», девицы узнали о существовании друг друга, и невезучий Семен получил по физиономии от обеих.

Как однажды укушенный через всю жизнь проносит в душе страх перед собаками, так Сеня робел перед женщинами. С каждой новой пассией он обращался, как с хрустальной вазой, был вежлив, предупредителен и дотошно порядочен, но жениться был не готов. Чего-то в них не хватало, чтобы раз и навсегда понять: вот оно, мое!

Если разобраться, ничего странного в этом не было. Семен Крыжовников практически никогда не делал первый шаг сам, боясь попасть в неловкое положение. Он отнюдь не был самонадеянным наглецом, уверенным в том, что все представительницы слабого пола должны укладываться в штабеля при виде его голубых глаз и ямочки на подбородке. А вокруг всегда бродило предостаточно женщин, желавших заполучить такого фактурного мужчину. Но заполучали его самые предприимчивые и самоуверенные, не боявшиеся нарваться на отказ или умело подводящие партнера к нужным мыслям. Беда была в том, что Сене больше нравились нежные домашние женщины, такие, как его мама, а доставался он пробивным и жестким. Личная жизнь не складывалась, но сложить ее очень хотелось, причем любой ценой. Он даже созрел для того, чтобы атаковать первым.

Татьяна понравилась Семену Сергеевичу сразу. У нее была грудь, как у его мамы, робкий взгляд и такое женственное смятение, такая беззащитная трогательность поведения, что Сеня решился рискнуть. Тем более что он прекрасно видел, как Татьяна на него реагирует.

– Ты бы ей голову-то не дурил, – нахмурился проницательный Юра. Он всегда все видел и понимал. Не мог он поверить только в одно: что у Сени проблемы с женщинами. Он считал, что у Крыжовникова одна проблема – слишком много баб.

– У меня серьезно, – обсуждать с компаньоном личную жизнь не хотелось. Семен никогда его не разубеждал в своей неотразимости, как, впрочем, и остальных. Окружающие были убеждены, что Сеня сердцеед, мачо и записной донжуан. Эта убежденность проистекала из того, что почти со всеми своими дамами он расставался без скандалов и сохранял некое подобие дружеских отношений, вследствие чего дамы частенько ему названивали и даже оказывали некоторые услуги по части бизнеса. Давным-давно Крыжовников придумал изумительную отмазку: я тебе не подхожу, ты для меня слишком хороша. Поэтому после расставания женщины не чувствовали себя брошенными, а Сеня с чистой совестью переходил под новый матриархат.

– Серьезно у него, – кисло усмехнулся Юра. – Расскажи кому другому. Твое «серьезно» повторяется не реже раза в месяц, если не чаще. Давай хотя бы на работе без загулов. Не нужны мне тут потом ее слезы, сопли и разбитое сердце. Мне нужны вменяемые сотрудники, способные мыслить здраво, а не озабоченные наличием, а потом отсутствием в их жизни тебя.

– Юр, не лезь в это.

– Не лезу. Но я предупредил.

Задав Татьяне вопрос, он на мгновение почувствовал себя героем. Победа над собой будет поважнее любой другой победы. Но ее молчание и странный взгляд сбивали с толку и мешали радоваться. Удивилась? Обиделась? Или вообще собирается захохотать в лицо несостоявшемуся кавалеру?

– Не знаю. – Таня пожала плечами и отвела глаза.

Семену казалось, что, даже если она откажет, все равно будет хорошо, потому что тягостную и непривычную сцену хотелось как можно скорее завершить. Любой ценой.

Видя, что Крыжовников подачу не принял, Татьяна торопливо пояснила:

– У меня дочка дома.

Оба ошарашенно уставились друг на друга.

«Черт, – подумал Семен, – ей же ребенка надо куда-то девать. Сколько ей лет-то, дочке этой? Может, няню оплатить? Как бы это предложить? И на сколько заказывать няню? На вечер или на ночь? Фу-ты, елки-палки. Может, у нее мама какая-нибудь, или соседка, или она сама что-нибудь придумает?» Жизненный опыт подсказывал, что если женщина хочет пойти на свидание, то даже самая тупая представительница слабого пола способна на немыслимые стратегические планы и тактические действия с многоходовыми комбинациями. Кутузов отдыхает. Запутавшись в обилии вопросов, поднятых со дна сознания непонятным дополнением про дочку, Крыжовников положился на волю случая и Татьянину сообразительность.

«Ой, мамочки, вот дура! Зачем про дочку сказала? – позеленела от осознания непоправимости сказанного Таня. – При чем здесь дочка? Получается, что я сразу собиралась затащить его на ночь! И что я такого планирую, если нам дочка может помешать? Все, он все понял, и вместо нормальных отношений все закончится одноразовым сексом… Какая я дура!»

– Кхм, – поторопил ее Семен. – Дети – это счастье.