Любовь до белого каления

– Ясно, рожденный летать ползать не могет. Куда уж нам такое понять, – раздраженно кивнула Ирина. – Знаешь, Света, при таком подходе тебе лучше вернуться к Крыжовникову. Даже если он начнет красить губы и носить босоножки на шпильке. Я, конечно, понимаю, что тебе хочется его раздавить морально, плюнуть в физиономию, посмотреть, как растечется, и красиво уйти за горизонт, но, судя по твоим закидонам, за горизонтом у тебя – бездонная пропасть, в которую ты полетишь, как только окончательно расплюешься со своим мужем. Сейчас пока еще есть надежда, так что лучше – вернись.

– Вы с тетей Верой как сговорились, – пожала плечиками Светлана. – Это менталитет такой пришибленный, что ли? От жизни надо брать все, а не клянчить, прикрываясь воспитанием и интеллигентностью.

– Свет, нельзя брать, если не дают.

– Можно. Когда адаптируешься под вариант «нельзя», тогда и получается, что тебе не дают.

– Ладно, мы на разных языках говорим. В общем, я рассылаю твое резюме в этом виде, да?

– Да. Ириш, спасибо. Главное, фотографию не забудь. И не обижайся. Просто мы очень разные люди.

– Ага. Так что я не обижаюсь, я даже сочувствую.

Решив вопрос с рассылкой резюме, Светочка отправилась в фирму по трудоустройству. Но там не оказалось лояльной Новгородской, поэтому грубые и неадекватные сотрудники лишь посмеялись над соискательницей и даже предположили у нее наличие серьезного диссонанса между возможностями и потребностями.

– Вы неправильно соотносите себя с окружающей действительностью, – любезно оповестила ее очкастая девица, похожая на змею в сиропе.

Оскорбленная Света вернулась домой и начала ждать звонков от работодателей. К ее удивлению, никто не позвонил ни в течение следующего дня, ни на следующей неделе.

Семен был в бешенстве. Это перетягивание каната ему надоело: кто кого. Глупо. И сплошные проблемы: закончились чистые рубашки, непонятно где эта химчистка, в которой зависли его костюмы, надоело ужинать в ресторане, а в холодильнике покрылись плесенью скончавшиеся от безнадежного ожидания продукты, купленные в порыве отчаяния. Светлана должна была осознать и позвонить первой, иначе шантаж разводом мог войти в привычку. Если вдуматься – абсолютная дикость получилась. Самое обидное, что с Элей у него так ничего и не было, отчего Крыжовников злился еще больше. Это могло означать только одно: жене кто-то стукнул или она случайно что-то увидела, а ничего особенного она увидеть не могла, так как ничего такого и не случилось! Если она по любому поводу будет паковать вещи и перебираться к тете, то это может означать только одно – крах спокойной семейной жизни!

Семен скучал по детям, по домашнему уюту, даже по Свете, хотя она его разозлила. Жизнь стала какой-то блеклой, словно цветное изображение заменили серо-белым. Вроде все то же самое, но чего-то не хватает. Кроме того, Сеню бесил невыносимый психологический дискомфорт. Привычное течение жизни нарушила плотина Светланиного сопротивления, и оскорбленный в лучших чувствах Крыжовников готов был выйти из берегов.

Уязвленная Светлана отмалчивалась в ответ на ехидные реплики Новгородской и на робкие тетины вопросы. Совершенно обнаглевшая Зина, рассчитывавшая на легкий заработок, тоже не давала прохода и постоянно заботливо интересовалась, когда же наконец Света начнет ходить на службу. Она именно так глупо и формулировала – «на службу». В результате Светочка сорвалась и рассказала Зинаиде много нового и интересного про ее жизненную позицию и место под солнцем. Несостоявшаяся нянька ответила проще и грубее, но в общем и целом ее резко поменявшаяся под давлением Светланиных аргументов жизненная позиция сводилась к следующему: ищите няньку в другом месте.

Глава 13

Юрий Михайлович абсолютно не собирался продолжать какие бы то ни было отношения с Татьяной. Утреннее пробуждение разогнало туман в голове и расставило все по местам: «Где женщины – там проблемы и неприятности. Жил спокойно и дальше проживу!»

В конце концов, даже мысль о том, как он будет, потея и краснея, набирать ее телефон, назначать какое-нибудь дурацкое свидание, а потом опять пыжиться, пытаться поддерживать светский разговор, соображая, как бы перейти к более близкому общению… Нет, не мальчик же он, в самом-то деле! Если Татьяна захочет, она позвонит сама. А если не позвонит, то…

– Еще пел как последний идиот! – неожиданно вспомнил Носков свое позорное выступление. Да после такого лучше вообще разбежаться в разные стороны и никогда больше не пересекаться.

Но не думать о Тане не получалось. Глупые мысли теснились и толкались в голове, мешая работать.

«Может, встретиться все-таки, посмотреть на нее трезвыми глазами, разочароваться и успокоиться?» – малодушно размышлял Юрий Михайлович под занудный доклад коммерческого директора «О темпах роста продаж». Темпы роста были вполне удовлетворительными, но коммерческий любил долго и витиевато излагать очевидные вещи.

Ведеркина позвонила Тане на трубку и страшным шепотом спросила:

– Ну?

– Что «ну»?

– Аникеева! Гну! Не догадываешься, о чем я?

– А-а. Нет никакой беременности.