Любовь до гроба

С наступлением темноты сад сделался совершенно волшебным: многочисленные огоньки светились вокруг, раздавался веселый смех и гул голосов, тут и там мелькали празднично одетые люди, гномы и гоблины, а возле чаш с пуншем толпилась очередь.

Конечно, слуги веселились поодаль, но сословные различия в Бельтайн стирались, делались почти неразличимыми. Госпожа Рельская собственноручно разливала пунш, а закуски были расставлены прямо на столах, дабы каждый мог угоститься самостоятельно.

Накануне на всех дверях в городе рисовали руны йера, совелу и дагаз – знаки неизбежного наступления солнечной поры и одновременно залог, что на Бельтайн ни в коем разе не польет дождь. Ливень или даже хмурая погода в это время считались крайне дурным предзнаменованием и, надо сказать, случались редко – начертанные руны отвращали ненастье. В этом году, к всеобщему облегчению, обошлось без угрожающих примет.

Разложенный для костров хворост ждал своего часа: ровно в полночь все должны были собраться у пылающего огня, через который желающие могли прыгать. Полыхающее пламя делало это предприятие весьма небезопасным, однако жаждущих всегда находилось немало – по поверью, успешный прыжок сулил здоровье и благополучие на весь год. Молодые парочки сигали через костры, старшее поколение лишь хлопало удачным прыжкам и отдавало предпочтение превосходному угощению и веселым сплетням. Девушки высоко подбирали платья, чтобы уберечь их от огня, что вызывало неодобрительные взгляды дам и заинтересованные – джентльменов. Но в Бельтайн было простительно то, что в любое иное время сочли бы полным бесстыдством. Шалая ночь, когда вино и сладкий весенний воздух кружат голову, заставляя забывать обо всем… Впрочем, матроны пристально следили за дочерьми, не дозволяя, чтобы всеобщее безрассудство перешагнуло известные пределы.

Госпожа Чернова огляделась по сторонам и улыбнулась. Приятно было хотя бы ненадолго отбросить подозрения и радоваться жизни! Веселая плясовая так и манила танцевать, и молодая женщина охотно поддалась соблазну. Круг с драконом, потом смена партнеров – и полька в паре с господином Рельским, а после церемонное приглашение от инспектора Жарова…

Словом, София радовалась этому празднику, будто беззаботная молоденькая барышня. Единственная ночь в году, когда позволительно забыть даже о трауре, только неизменно черное платье напоминало, что жизненные реалии можно лишь ненадолго отодвинуть, но с наступлением утра все вернется на круги своя. Весь год ей строго-настрого запрещалось показываться в обществе, а хорошим тоном было вообще запереться дома и носа не казать на улицу, демонстрируя глубокую скорбь.

Прекрасно это сознавая, молодая женщина позволила себе пренебречь всеми прискорбными обстоятельствами и веселиться.

Даже тревожащее присутствие дракона, который также оказался здесь, нисколько не помешало ей наслаждаться жизнью.

Софии было так легко, так замечательно! Господин Рельский развлекал ее веселыми историями и незримо оберегал от всех – в его присутствии никто не осмелился бы ее задирать. А Шеранн… Молодая женщина кружилась в его объятиях, и ее сердце замирало от мучительного и одновременно восхитительного наслаждения. Будто человек, который долго болел и весь его мир был сосредоточен за темными шторами в унылой комнате, пропахшей хворью, вдруг выздоровел и вышел в цветущий сад, еще пошатываясь от слабости. И глаза его, уже отвыкшие от ласкового сияния, полны слез – то ли от восхищения, то ли от яркого солнца…

Она будто оказалась на уступе отвесной скалы высоко в горах. Захватывало дух и кружилась голова, переполнял восторг от величественного зрелища, но вместе с тем дрожали колени и слепой инстинкт велел ринуться прочь, спасаться…

«Глупости! – решила София, улыбаясь очередному партнеру в танце. – Это все Бельтайн, а завтра все снова вернется на свои места…»

– Вы прыгнете со мной? – прервал ее размышления веселый голос.

Ей улыбался и протягивал руку дракон.

Вот уж кто был определенно в своей стихии!

Госпожа Чернова чувствовала себя достаточно непринужденно, чтобы высказать это соображение Шеранну, вкладывая свою руку в его сильную и необычно горячую ладонь. В его жилах будто текло жидкое пламя, и приятное тепло тотчас охватило молодую женщину.

Дракон ослепительно улыбнулся, и София едва не забыла, о чем они говорили, когда увидела, как языки пламени танцуют в его темных глазах, будто в калейдоскопе, складываясь все в новые картины.

– Я ведь огненный, – пояснил он легко. – Забавно, у нас есть очень похожий праздник стихий, Шилаэри. Мы веселимся и танцуем в пламени, и огненная свора выходит на охоту…

В его голосе внезапно зазвучала тоска. Видимо, ему отчаянно хотелось оказаться там, среди сородичей, разделить с ними огненную пляску. Сердце Софии сжалось от сочувствия и… сожаления?

Она решительно выбросила из головы грустные мысли – сейчас было не время для них. Наступит утро, и вернутся все заботы, сословные препоны и расовые различия, а ныне нужно веселиться.