Любовь до полуночи

– Но не то, что он изменял тебе с мужчинами?

Одри уставилась на него:

– Ты сам это сказал. Не я. Он чувствовал необходимость отстраниться не от Одри Дивейни, он не выносил свою жену. Всех нас. Весь слабый пол. Нет такой женщины, которая смогла бы удовлетворить его, какой бы умной, веселой или сексуальной она ни была. Ее просто не существует в природе. Выбор Блейка означает, что мой единственный недостаток – это нехватка Y-хромосомы. – Она наклонилась вперед. – Ты знаешь, что я пережила в школе. Это привело к тому, что я с головой ушла в учебу, а вскоре после окончания университета встретила Блейка. – И Оливера. – Так что всеми своими романтическими переживаниями, – она не могла заставить себя сказать «сексуальностью», – я обязана ему. – Мужчине, который соблюдал социальные формальности только для галочки. – А я считала, что это по моей вине в нашем браке не было страсти. Что я не могла вызвать ее в Блейке. – Она вздрогнула, сделав вдох. – Все эти слезы, свидетелем которых ты был полчаса назад… Они были пролиты, потому что единственный мужчина, с которым я когда-либо была близка, предпочитал мне других женщин. Потому что я была настолько безнадежна в постели. Как я думала. Но вот всего двадцать минут спустя я взяла себя в руки и успокоилась. Я не скорблю по своему браку, я не проклинаю измены Блейка, я даже не проклинаю его самого. – Она подняла глаза и посмотрела на Оливера. – Когда я услышала обо всех этих мужчинах, моей первой реакцией было облегчение. Потому что это означает, что моей вины в этом не было. Что, может быть, я еще не сломалась.

– Я думаю, это самая естественная человеческая реакция, Одри. Что, наверное, не обрадует тебя. Ты ведь перфекционистка и хочешь, чтобы все было правильно. – Он посмотрел на нее сверху вниз. – И нет, ты не сломалась.

Она вскочила на ноги:

– Это все слова. Откуда тебе знать? Может быть, какая-нибудь сексуальная женщина и смогла бы удовлетворить его?

Оливер улыбнулся:

– Уверен, что это работает немного по-другому.

– Для меня Блейк по-прежнему является единственной опорной точкой. Мы не знаем правду. Вполне вероятно, что я была безнадежна в постели.

Боже, с такой верой в себя и враги не нужны!

Оливер скрестил руки на груди и спокойно наблюдал, как она ходила взад и вперед.

– У тебя никого не было с тех пор, как он умер? Прошло полтора года.

– Я была слишком занята восстановлением своей жизни, – защищалась она, мгновенно осознав, что это могло быть еще одним свидетельством ее несостоятельности. Восстанавливая жизнь по привычным лекалам, она возвращалась и в свою удобную, безопасную стихию – побольше баррикад, поменьше риска.

– Одри, подумай. Ты упускаешь кое-что очевидное…

– Вероятно, что я упускала это в течение многих лет! – А именно что ее муж не интересовался женщинами. Она повернулась к Оливеру. – И почему, черт возьми, это развлекает тебя?

– Потому что я влюблен в тебя, – продолжил он.

Пф-ф-ф.

– Все дело в сексуальном платье.

Тем не менее ее пульс забился определенно быстрее на этих его словах.

– Я действительно считаю, что это платье сексуальное, но на ней было подобное, – он кивнул на входную дверь, где недавно скрылась красивая фарфоровая куколка, – а меня к ней не тянуло. А ты не носила это платье до сегодняшнего вечера, но определенно привлекала меня и раньше.

– То, что тебя влечет ко мне, объясняется исключительно твоей похотью, а не моими способностями в постели, – отрезала она.

Оливер рассмеялся:

– Осторожно, Одри. Это очень похоже на вызов.

Он подошел ближе к ней, и она вскинула голову.

– Если хочешь, воспринимай это именно так.

– Почему ты так сердишься на меня?

– Потому что ты здесь! – прокричала она. – И потому что ты так долго скрывал это от меня. И потому что ты…

Кровоточащая рана…

– Потому что я что?

– Давишь на меня.

– Я пытаюсь поддержать тебя. Я слушаю. Даю тебе возможность выпустить пар. Какое же это давление?

– Ты меня намеренно накручиваешь.

– Может быть, потому, что я знаю, что делать с тобой, когда ты злишься. Я чувствовал себя абсолютно бессильным, когда ты была расстроена. Я никогда не видел тебя такой раньше.

И будь она проклята, но он никогда не увидит ее такой снова. Ее грудь вздымалась под чувственным шелком. И замешательство постепенно проходило.

– Но этот огонь в твоих глазах и резкие, острые слова… Вот это мне знакомо. – Он обнял ее одной рукой и прижал крепче к себе. – Это и то чувство, которое я испытываю, видя твое возбуждение. – Он взял ее руку и прижал к своей груди слева. Его сердце дико билось у нее под ладонью. – Чувствуешь это? Вот что ты делаешь со мной. Поэтому, пожалуйста, не говори мне, что ты не привлекаешь меня.

Она отстранилась от него, насколько это было возможно в его объятиях. Посмотрела на него с опаской.

– Ты просто злишься, – пробормотала она.