Любовь – это боль (ЛП)

Вот, стоя посреди ночи в уродливой пижаме и сравнивая себя с двадцатилетними девушками, Елена поняла две вещи. Во-первых, это был явный признак того, что Вселенная была против нее. Во-вторых, она совершила ошибку, оставив убирать этот беспорядок своему мужу. Оглядываясь назад, возможно, это было не самое умное решение — расширять просвет этого неиспользованного колодца женского гнева, который она накопила за долгие годы. Или, может быть, это произошло потому, что крышка этого колодца, открытая всего несколько часов назад, еще не закрылась полностью.

Затем она задала себе вопрос. Что бы на ее месте сделала нормальная женщина? Она бы, наверное, психанула. Тем не менее, Елена вначале решила попробовать дипломатию.

— Дамы, не могли бы вы дать нам минутку? Мне нужно поговорить с моим мужем.

Похоже, они ее не слышали. Возможно, дело было в музыке, а возможно, они просто отчаянно нуждались в этой работе и предпочли игнорировать ее. У танцующей слева были темные круги под глазами, которые нельзя было скрыть с помощью макияжа. Независимо от причины, даже дипломатия имела свои пределы, и она тоже.

С улыбкой на лице Елена подошла к каминной полке, схватила пистолет Викинга, а затем указала им на него. Женщины, закричав, спрыгнули со столика. В поспешном бегстве обувь Высокой Блондинки застряла в толстом ковре. У нее хватило наглости остановиться и посмотреть на свою туфлю.

Елена покачала головой.

— Действительно? Обувь в обмен на жизнь?

Девушка попятилась и прижалась к стене, словно какой-то ужасный плакат из реальной жизни. Ее подруга, наткнувшись на диван, замерла, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание. К сожалению, Викинг не испугался так явно или вовсе не был напуган. Он подошел к ней, словно ему было на все наплевать. Ублюдок.

— Я рада, что привлекла твое внимание.

Он остановился перед ней, но не стал забирать пистолет.

— Что теперь? — прорычал он, взгляд его глаз был твердым. — Помнишь, что я тебе говорил?

— Никогда не наставляй пистолет на кого-то, если не собираешься стрелять, — усмехнулась она.

Но ей не нужно было стрелять, чтобы изложить свою точку зрения. Женщины, спотыкаясь друг о друга, спешили выбраться из квартиры. Резкий свист Елены заставил их замереть и повернуть головы.

— Спасибо за внимание. Любая женщина, которая прикоснется к нему, истечет кровью. У меня везде есть свои люди, поэтому я всегда буду все знать. Скажите это всем, — ласково сказала она.

После этого они ушли. В квартире воцарилась оглушительная тишина. Теперь остались только она и Викинг, выглядящий как большая стена из тестостерона и гнева, готовая обрушиться на нее в любую секунду.

Забрав у нее пистолет, он бросил его на диван, а затем схватил за руку.

— Все равно не собирался их трахать.

Как будто это имело какое-то значение.

Елена ударила его кулаком в живот. Когда он схватил вторую руку и прижал обе к бокам, она пнула его. Это была тотальная драка, по крайней мере, в ее голове. После каждого удара ногой Викинг приближался, прижимая ее руки к телу, затем начал толкать Елену назад до тех пор, пока ноги не ударились о диван, и он бросил ее на него.

Затем он упал на нее сверху. Ее одежда исчезла в мгновение ока. Прижатся грудью к его груди, ощущая его обнаженное великолепие на своей разгоряченной коже — это все, что Елена могла сделать, чтобы не задохнуться. Между ног скопилось тепло. Часть мозга говорила, что она должна сопротивляться Викингу. Завтра, говорилось ей, завтра ты пожалеешь об этом. Но сердце не слушало. И, возможно, это был ее самый большой недостаток — не просто любить большого дикаря, но и быть беззащитной перед ним независимо от того, сколько бы раз он не причинил боль. Возможно, весь смысл любви был в боли. Или, возможно, это была их мрачная, извращенная версия. Версия, от которой она не могла избавиться, сколько бы раз ни практиковала это в своей голове. Когда Викинг сорвал с нее рубашку, Елена не остановила его. Когда его руки стянули с нее трусики, она выгнула спину, вместо того чтобы попытаться ударить его. Затем толстые пальцы толкнулись в ее сердцевину, покоряя изнутри.

После этого не было никаких остановок. Что бы Елена ни хотела сказать, что бы ее гордость ни говорила, все исчезло. Все, что осталось, это ласкавшие ее пальцы. Девушку всегда удивляло, как такой крупный мужчина, как Викинг, мог быть таким нежным, когда хотел. Это длилось около двух минут. Как только его пальцы окутал поток влажного тепла, его глаза загорелись. Викинг ущипнул клитор, заставив ее прикусить губу, чтобы подавить стон.

— Отпусти, — прохрипел он.

Никогда. Он мог бы играть на ее теле, как на скрипке, но она не доставит ему удовольствия кричать об этом на весь мир.

Еще один палец скользнул в ее горячую влажную сердцевину, заставляя желать, нет, жаждать его. Она приподняла ноги и прижалась ими к его бокам, побуждая войти в нее. Рукой Елена прижала голову Викинга к своей груди, которая казалась набухшей и обделенной вниманием. Когда он зубами задел сосок и втянул его в горячий рот, Елена больше не могла молчать.

— О, Боже…