Любовь это... Не для меня (СИ)

Любаша, улыбнулся. Мне понравилось так ее называть. Моя Кареглазка, моя Любаша, моя любовь…

Завтра только ко второй паре, и я решил остаться на ночь в клубе. Перед сном я продолжал строить догадки, по какой причине Люба не хочет общаться вживую. Мне казалось, мой мозг просто взорвется от этих мыслей и невероятных идей.

А потом я решил не спешить. Я приручу ее заново, я сделаю так, что мы снова будем общаться ежедневно. А потом и вживую. Я хочу эту Кнопку, хочу себе со всеми ее тараканами.

Всеми силами я выполнял условия Любаши и в универе к ней не подходил. Зато теперь, после нашего разговора, я позволял себе смотреть на нее при каждом удобном случае. Иногда подмигивал, чаще просто улыбался. Скворца я возле Кареглазки за это время ни разу больше не видел. И в душе очень этому радовался. Чувство ревности мне не нравилось, я становился каким-то невменяемым психом. Я это осознавал и меня это пугало. Не помню, чтобы я так ревновал Лизу. Я старался ей доверять, и чем это доверие обернулось? Может, ещё и поэтому сейчас так хотелось прибрать к рукам мою Кнопочку, спрятать от всего мира и не позволять никому даже смотреть в ее сторону.

А такие взгляды я видел. Тот же Макс нет-нет да вспомнит, что фигурка то у Любы ох как хороша. Да и личико очень даже хорошенькое. Как по мне, ее личико прекрасно, но я не вступал в спор с Максом, боясь не сдержаться и кулаками объяснить, что Люба моя и нечего на нее смотреть.

А новый повод для звонка появился уже буквально через четыре дня. Первый день весны. Чем не повод?

Было воскресенье. Вчера мы выиграли финал и отмечали это в "Диве". Парни были безумно счастливы, ведь в прошлом году мы играли в финале с этой же командой, но продули им всего два очка. В этом году взяли реванш, и победа оказалась за нами. И отрыв был в шесть очков, что в баскетболе очень даже прилично.

Весь вечер я крутил в руках телефон и хотел позвонить Любе, но тогда мне бы пришлось покинуть команду. Не в такой день, решил я. Но мысль о том, что завтра я ей позвоню, грела и радовала, и я не мог перестать улыбаться.

— Нужно было выиграть, чтобы ты стал таким счастливым? — спросила Ника, присаживаясь рядом, пока Стас куда-то отошёл. Вот уж не думал, что они продержатся так долго вместе.

— Победа — это только маленькая часть моего хорошего настроения, — ответил девушке.

— Расскажешь? А то в последнее время ты был сам не свой, а теперь такие перемены… Просто светишься как начищенный самовар. Даже завидно.

— Тебе уж точно не стоит завидовать, у тебя ведь со Стасом все хорошо, — Ника отвела взгляд и сделала пару глотков какого-то коктейля.

— Так дело в какой-то девушке?

— Да, Ника, дело в девушке? — с улыбкой ответил я.

Вернулись парни, что ходили танцевать и за нашим столом стало тесно, потому что они вернулись не одни. Разговор с Никой пришлось прервать. Оно и к лучшему, откровенничать с ней я не планировал.

И вот, проснувшись сегодня ближе к обеду, умывшись и позавтракав, я набрал номер Любы.

— Да, — ее нежный голосок проходил через меня разрядами в двести двадцать, распространяя по всему телу приятное тепло и невероятную лёгкость.

— Привет, — не мог прекратить улыбаться.

— Привет, — хотелось верить, что и Люба в этот момент улыбнулась.

— С первым днём весны, Любаша. Пусть она будет теплой и принесёт тебе радость.

— Спасибо. А тебя с победой. Слышала, вы выиграли вчера.

— Спасибо, приятно знать, что ты следишь за моими успехами.

— Я не слежу, просто об этом все болтают.

— Интересно, где же они болтают, что ты об этом узнала в воскресенье? — в трубке повисла пауза и я снова улыбнулся. Кажется, кое-кто пойман с поличным.

— Я вчера об этом узнала, — как-то неуверенно стала оправдываться Кнопочка.

— От кого?

— Ладно, — сдается она. — Я была на игре.

43

Люба

Я проснулась и долго не могла поверить, что вчерашний разговор с Ильёй — правда, и что я позволила ему себе звонить. Закрыла лицо ладонями, переваривала и вспоминала наш разговор. И главный его вопрос: «Почему?». Но как бы я не думала, как бы не представляла себе этот момент, я все равно понимала, что рассказать о своём заболевании не смогу. Перед глазами сразу предстает картина, как его лицо искривляется в гримасе отвращения. Нет. Нет. Нет. Как бы там ни было, но во мне тоже есть эгоистическая часть. И вот теперь эта часть не позволяет мне отказаться от общения с Ильёй, открывшись перед ним.

Он выполнил мою просьбу и не подходил ко мне в универе, но стоило ему подмигнуть или улыбнуться, это вызывало ответную улыбку, и я, прикусив щеку изнутри, чтобы он не заметил, старалась скорее отвернуться. Теперь я понимаю, почему влюбленных людей так часто называют глупыми. Именно такой я себя ощущаю. Глупой и счастливой одновременно. И как бы я не просила свое сердце не ускорять бег каждый раз, замечая Илью в толпе, оно меня не слушало.