Любовь это... Не для меня

— Я не такой мудак, как ты. И если она будет не против общения, то я буду с ней общаться. А сейчас отвали, — и он бьёт меня по руке, которой в кулаке я сжимаю его куртку.

— Не говори потом, что я не предупреждал, — делаю шаг в сторону, позволяя ему сесть в машину.

В ответ получаю только презрительный взгляд.

38

Илья

Выходные проходят за учебой и работой, ну и, конечно, на пару часов я заезжал к маме. В воскресенье второго февраля, когда стоял срок, рождаться они не захотели. Мама отключила телефон, потому что звонки с вопросами "Ну что? Ну как, родила?" её откровенно достали. Захар сам ходил как на иголках, но при маме старался быть спокойным.

В понедельник все свои силы я приложил на то, чтобы не пойти искать свою Кнопку. Решил выдержать хоть какое-то время и не подходить к ней, как и обещал. И для меня это было самым настоящим наказанием.

Во вторник, сидя на первой паре, я получил сообщение от Захара.

"Катю забрали в родзал"

Не задумываясь о последствиях, я схватил все свои вещи с парты и забросил в рюкзак. Лекцию вела Лисовская, она тут же рявкнула:

— Шведов, ты совсем страх потерял? Ну-ка, сел на место.

— Простите, мне надо бежать, — закидывая рюкзак на плечо, говорю я, понимая, что жутко волнуюсь.

— Интересно, что такого важного должно было случиться, что ты покидаешь лекцию, не дождавшись даже звонка? — недовольно проговаривает она.

— Она рожает, я должен быть там, — растерянно объясняю я. По аудитории прошлись смешки и свистки.

— Швед, ты станешь папой? — кто-то подал голос. И все засмеялись.

— Придурки, мама рожает, — говорю я. — Мне правда нужно.

— Ой, Илья, — совсем другим тоном говорит Лисовская. — Ладно, беги.

— Спасибо, — отвечаю кураторше. Я бы всё равно ушёл, но то, что она отнеслась с пониманием, обрадовало.

До клиники доехал минут за двадцать, нарушая допустимые пределы скорости. Влетел в мамину палату. Захар, какой-то взъерошенный, в медицинской пижаме мерял шагами палату.

— Какие новости? — спросил я.

— Не знаю. Меня выгнали.

— Почему?

— Я наорал на акушерку, — я тихо усмехнулся. Когда дело касалось мамы, Захар был совсем другим человеком. — И Катя приказала мне уйти. — ну вот, что и требовалось доказать.

— А наорал чего?

— Потому что ей больно, ты бы видел… — возмущался он. — А эта ходит и говорит: "Хорошо, все хорошо", — передразнил он ту самую акушерку. — Прошу: «Обезбольте, сделайте хоть что-нибудь. Помогите.» А она: "Роды — естественный процесс, если всё идёт хорошо, не нужно вмешиваться". Ну, я и не сдержался. И Катя так рявкнула, что я решил, лучше мне действительно уйти.

Он обессиленно присел на диван.

— Она там уже три часа.

— Все будет хорошо, ты же сам сказал, здесь лучшие врачи. Да за те деньги, что ты платишь… — договорить не успеваю, в палату влетает Костя.

— Привет, ну что? — он падает на диван рядом с Захаром.

— Пока ждём. — отвечаю я.

Ждать нам пришлось ещё около четырех часов.

Захар

Меня разбудил звонок телефона, я глянул на часы — без пятнадцати шесть. Вот что за люди, какого черта звонить так рано? Пожар у них что ли?

Я нашел телефон где-то в недрах одеяла, вчера долго разговаривал с Катей. Но когда увидел ее номер, сон как рукой сняло.

— Да?

— Захар, меня переводят в родзал, — сообщает она.

— Уже еду, — отвечаю жене и несусь собираться.

Бодрящий душ, первые попавшиеся джинсы, свитер, куртка, я уже был готов обуть ботинки, но обнаружил, что не одел носки, пришлось вернуться в комнату. Я очень боялся опоздать к рождению моих детей. С ума сойти, МОИХ ДЕТЕЙ. Улыбнулся. Я выехал и помчался к клинике, благо, раннее утро и дороги были не перегружены и хорошо очищены, так как снег не падал уже больше недели.

В клинику влетел и готов был сразу идти в родзал, но меня остановили. Заставили переодеться в дурацкую синюю пижаму, в таких обычно ходят врачи, и только тогда проводили к Кате.

Она лежала на кровати в предродовой палате. Ее волосы были распущены, а несколько тонких прядок прилипли к вискам. Она улыбнулась, когда я зашёл. А уже через секунду ее лицо искривила гримаса боли, и она не сдержала стон, хоть и сжала зубы.

Эта картина выбила почву у меня из-под ног и заставила волноваться. Я и так был взволнован, но теперь… Мне хотелось ей хоть как-то помочь. К животу Кати были прикреплены датчики и сердцебиение наших малышей бухало на всю палату.

Схватка прошла и Катя снова мне улыбнулась. Я не понимал, как она может улыбаться в такой момент. Мне все это казалось неуместным.

— Захар, расслабься, рожаю я, а не ты, — сказала она.

— Тебе очень больно? — я присел на корточки и взял ее руку.

— Это не навсегда, — сказала она, — потом стала чаще дышать и снова мука боли отразилась на ее лице.

Ну что сказать, долго я этого не выдержал и потребовал, чтобы врачи что-нибудь сделали. Видеть ее такой было страшно. Страшно от того, что я ничего не мог сделать. А эта… акушерка мне посоветовала погладить Катю по пояснице! Бл**ь, просто погладить! Это что, супер обезболивающее или у меня руки волшебные?