Любовь гика

Колеса коляски Арти уже стояли на рельсах, по которым ездят вагончики аттракциона. Элли и Ифи встали на шпалы, наклонились вперед и принялись толкать коляску вверх по крутому склону, к самой высокой вершине горок, откуда вагончики со свистом неслись вниз, кренясь на крутых поворотах со своими вопящими пассажирами, чьи руки потели, сжимая защитные перекладины.

– Элли, не надо, пожалуйста! – завывала я, поднимаясь следом за ними.

Влажная земля подо мной тянулась все дальше и дальше вниз. Я не могла встать на рельсах, пришлось карабкаться вверх на четвереньках. Каждый раз, когда я смотрела вниз, меня трясло мелкой дрожью. Мне живо представлялось, как белые кроссовки Элли и Ифи у меня над головой соскальзывают со шпалы, как близняшки падают на рельсы и выпускают коляску, и та – словно в замедленной съемке у меня в голове – заваливается назад, нависает над упавшими близнецами, срывается с рельсов и летит вниз, грохоча о металлические конструкции аттракциона. Летит с высоты в тридцать пять футов, а потом в сорок футов, а теперь в сорок пять, со своим живым грузом, связанным и беспомощным, летит и обрушивается на землю.

– Арти! – крикнула я, вцепившись в рельсы двумя руками.

Элли шикнула на меня сверху.

– Заткнись. – Ее голос звучал, словно скворчащее масло.

Сжавшись в комок, я подняла голову. Близнецы были уже высоко. Почти на вершине.

– Чего вы хотите? – В сером пасмурном воздухе голос Арти был резким и ломким.

Близнецы остановились на крутом склоне. Ифи проговорила, задыхаясь:

– Оставь Цыпу в покое, Арти.

Голос Элли звучал ровнее:

– Тебе нужно понять, что и с тобой тоже всякое может случиться, Арти.

– Идите в жопу, – рявкнул Арти.

– Ладно.

Элли снова толкнула коляску вверх. Ифи сначала уперлась, но она ничего не могла сделать. Колеса коляски скрипели по рельсам.

– Отвезите меня назад! – завопил Арти. – Ты труп, Элли Биневски. Кусок дохлого мяса! – Его громкие вопли редели в сыром плотном воздухе.

Я опять подняла голову, но увидела лишь края колес за ногами близняшек. Они уже добрались до вершины.

– Это все по-настоящему, Арти, – хрипло прошептала Элли. – Ифи меня не остановит, и ты это знаешь.

Ифи ее перебила:

– Арти, мы никогда тебя не обидим, на самом деле. Элли тебя любит. Но ты должен понять.

– Хорошо, я все понял.

Арти слишком уж легко сдался. Элли хорошо его знала.

– Не так быстро, братец.

Меня как будто парализовало, я не могла пошевелиться. Могла только смотреть. Элли вдруг резко выпрямилась и вскинула руки вверх, словно приветствуя зрителей в зале.

– Держись! – крикнула Ифи, и ее согнутые плечи пропали из виду.

Коляска скользнула вперед, передние колеса повисли над краем крутого спуска. Теперь коляску удерживали лишь тонкие руки Ифи.

– Нет! Я сдаюсь! Я все понял! – взвыл Арти.

Снизу раздался испуганный крик:

– А ну-ка, паршивцы, спускайтесь вниз!

Это был парковый сторож, который стоял, запрокинув голову, и смотрел на нас широко распахнутыми глазами.

Элли сгорбилась и снова схватилась за заднюю перекладину коляски.

– Да, мы идем! – воскликнула она.

Одна нога в белой кроссовке медленно опустилась на несколько дюймов вниз, за ней – вторая. Они продвигались ко мне. Я тоже стала спускаться, пятясь нервными рывками, меня едва не стошнило от облегчения. Сторож внизу стоял, вытянув руки вверх, чтобы поймать нас, если мы вдруг сорвемся, стоял и ворчал, что наш папа оторвет ему голову и уволит к чертям собачьим, если мы грохнемся с этой треклятой горки во время его дежурства, и он от нас такой подлости не ожидал. Он замолчал, когда мы благополучно спустились вниз, потные и запыхавшиеся, но вполне безмятежные и расслабленные. Арти угрюмо молчал. Элли и Ифи с улыбкой кивнули сторожу и пошли восвояси.

Арти велел, чтобы я отвезла его в шатер, расстегнула ремни и оставила одного. Больше он не сказал ни слова.

Когда я вышла от Арти и увидела, как близнецы спокойно идут репетировать, меня охватила жгучая ярость. Я подбежала к Элли и сердито уставилась на нее:

– Ты пыталась его убить!

Ифи потянулась ко мне, словно желая обнять.

– Оли, она меня не щекотала, она вообще ничего не делала. Просто взяла и отпустила.

Элли потащила ее прочь, но обернулась ко мне и произнесла:

– Ты при Арти, как пес. Даже если он соберется нас всех убить, ты будешь просто стоять и держать его полотенце.

С тем они и ушли.

Папа принял таблетки из маминых запасов и проспал целый день и всю ночь. Представления закончились в девять вечера, а в десять закрылся парк аттракционов. Ложась спать, я плотно закрыла дверцы своего шкафчика, однако мне было слышно, как папа храпит и постанывает во сне. Это было печально.

Я выбралась из-под раковины, выскользнула наружу, как была – во фланелевой ночной рубашке и босиком, – и пошла по тихому лагерю мимо темных фургонов и трейлеров. В окнах рыжеволосых девчонок горел свет, но мне нужен был Арти.

Охранник у заднего входа в шатер увидел меня и молча кивнул. Я шагнула внутрь, в душную, влажную темноту. Из-за нагретой воды в аквариуме за кулисами было тепло, как в тропиках. Я постучала, и Арти крикнул из-за двери:

– Да.