Любовь горца

На теле Филомены много раз оставались синяки от побоев Гордона, ее мужа. Эти раны заживали в течение недели. Боль от них длилась, конечно, дольше. Но след от поцелуя Лиама Маккензи остался навсегда. Если бы она жила тысячу лет, ощущение, оставленное его губами, сохранялось бы и тогда.

Больше всего ее огорчало то, что Лиам не позволял ей избегать его ни на минуту. Если он не был занят в винокурне, он, казалось, постоянно присутствовал рядом с ней. Например, вчера он прервал урок танца, когда они разучивали вальс, пригласив дочь на несколько туров. Оказалось, Лиам – опытный танцор, хотя время от времени он нарочно спотыкался и подхватывал Рианну, ругая себя за неуклюжесть, при этом девочка справедливо обвиняла его в том, что он делает это нарочно.

Теперь замок был наполнен веселой какофонией смеха, отчего сердце Филомены почему-то болело, она сама не понимала почему.

Маркиз Рейвенкрофт стал вместе с ними пить чай в их любимой солнечной комнате и слушать, как они читают «Графа Монте-Кристо» на французском. Он слушал с напряженным вниманием, никогда не задавал вопросов, не просил перевести отдельные слова, как это делали дети. Он просто сидел и смотрел на нее своими непонятными темными глазами, опершись подбородком на сплетенные пальцы рук.

Лиам крался за ней как большой хищный кот, его огромное тело заполняло любую комнату, и она чувствовала себя стесненно и тревожно. Филомена ощущала его присутствие всем телом. Его взгляд, который она воспринимала как физическую ласку, заставлял все волосы на теле становиться дыбом, как бы подавая сигнал об опасности в тот момент, когда он входил в комнату.

«Это опасный зверь», – предупреждал ее древний инстинкт. Он зверь, хищник. Ей нужно от него бежать и прятаться. Часто, поднимая голову, она видела, что его взгляд сосредоточен на ее губах или груди. Тогда слова застревали в горле и она замолкала, чтобы перевести дыхание. В его глазах читалось темное влечение, и это лишало ее способности мыслить.

Между тем Лиам ничего не говорил и ничего не скрывал. Когда она ловила его взгляд, он не отводил глаз и не прятал свое восхищение. Просто смотрел на нее так страстно, что от этого могли расплавиться каменные стены замка. Но при этом сохранял спокойствие и неподвижность статуи, высеченной из камня искусной рукой художника. Твердой, гладкой и безупречной.

Будь он проклят, что поцеловал ее!

Будь она проклята за то, что хотела повторить этот поцелуй!

Однако вечное присутствие Лиама создавало некоторые трудности для общения с Эндрю. Им приходилось придумывать всякие отговорки, чтобы избавиться от его общества.

А потом случился инцидент, после которого Филомена едва могла оправиться.

– Вы должны все сказать ему, Эндрю. – Филомена напомнила мальчику, когда они вместе вывели Руну на утреннюю прогулку. – Завтра третий день.

– Я обязательно скажу, – поклялся Эндрю. – Пойду вместе с Руной завтра утром к нему в кабинет.

Эндрю позвал собаку, чтобы она не убежала слишком далеко, и добавил:

– Последнее время с ним стало легко, как вы думаете? С моим отцом. Эти два последних дня… они прошли спокойно, правда ведь?

– Да, Эндрю, правда. – Филомена улыбнулась и повернулась к мальчику. – И у вас все идет отлично, просто замечательно. Как вам нравится «Граф Монте-Кристо»? Я ведь обещала, что это будет интересно.

– Да, – согласился Эндрю. – Книга куда интересней и занимательней, чем то, что разрешали читать другие гувернантки.

Филомена забеспокоилась.

– Боже мой, может, ваш отец возражает против того, чтобы мы это читали? – произнесла она вслух, невольно наблюдая за тем, как рассветное солнце золотит желтые осенние травы. – Но, думаю, он сказал бы нам, если бы содержание вызвало его неодобрение.

– Мисс Локхарт, – на лице Эндрю появилось странное выражение, похожее на смесь лукавства и откровенности, – мой отец не знает, о чем эта книга.

Она раскрыла глаза от удивления:

– Что ты хочешь сказать?

– Он совсем не знает французский.

Он хочет посмотреть на детей. Вот единственное объяснение тому, что Лиам каждый день приходит, когда они читают книгу, в которой он не понимает ни слова. Видимо, близко к сердцу принял ее слова, сказанные в церкви. И все. Или не все?

Если альтернатива ее не напугала, то только потому, что она испугалась почти до потери рассудка, услышавслова Эндрю:

– Мисс Локхарт, сюда идет мой отец.

– Что? – пискнула она.

Охваченная паникой, Филомена подхватила Руну, бросила ее в руки Эндрю и толкнула их обоих в дверь, но перед этим обернулась, чтобы убедиться, что их не поймали.

За деревьями мелькал только его силуэт, но ошибиться было нельзя. Маркиз Рейвенкрофт бежал с поразительной скоростью, при этом был почти раздет, несмотря на осенний холод. Издалека Филомена не могла понять, где кончается его обнаженный торс и начинаются штаны из оленьей кожи.