Любовь и бунт. Дневник 1910 года

С. А. Толстая . Письмо Л. Н. Толстому.

Ты каждый день меня, как будто участливо, спрашиваешь о здоровье, о том, как я спала, а с каждым днем новые удары, которыми сжигается мое сердце, которые сокращают мою жизнь, и невыносимо мучают меня, и не могут прекратить моих страданий.

Этот новый удар, злой поступок относительно лишения авторских прав твоего многочисленного потомства, судьбе угодно было мне открыть, хотя сообщник в этом деле и не велел тебе его сообщать мне и семье.

Он грозил напакостить мне и семье, и блестяще это исполнил, выманив бумагу от тебя с отказом. Правительство, которое во всех брошюрах вы с ним всячески бранили и отрицали, будет по закону отнимать у наследников последний кусок хлеба и передавать его Сытиным и разным богатым типографиям и аферистам, в то время как внуки Толстого, по его злой и тщеславной воле, будут умирать с голода.

Правительство же, Государственный банк хранит от жены Толстого его дневники.

Христианская любовь последовательно убивает разными поступками самого близкого (не в твоем, а в моем смысле) человека – жену, со стороны которой во все время поступков злых не было никогда и теперь, кроме самых острых страданий, – тоже нет. Надо мною же висят и теперь разные угрозы. И вот, Левочка, ты ходишь молиться на прогулке – помолясь, подумай хорошенько о том, что ты делаешь под давлением этого злодея, потуши зло, открой свое сердце, пробуди любовь и добро, а не злобу, и дурные поступки, и тщеславную гордость (по поводу своих авторских прав), ненависть ко мне, к человеку, который любя отдал тебе всю жизнь и любовь…

Если тебе внушено, что мною руководит корысть , то я лично официально готова, как дочь Таня, отказаться от прав наследства мужа. На что мне? Я, очевидно, скоро так или иначе уйду из этой жизни. Меня берет ужас, если я переживу тебя, какое может возникнуть зло на твоей могиле и в памяти детей и внуков.

Потуши его, Левочка, при жизни! Разбуди и смягчи свое сердце, разбуди в нем Бога и любовь, о которых так громко гласишь людям.

С. Т .

Л. Н. Толстой . Дневник для одного себя. Письмо с упреками за какую-то бумагу о правах, как будто все главное в денежном вопросе, и это лучше – яснее, но, когда она преувеличенно говорит о своей любви ко мне, становится на колени и целует руки, мне очень тяжело. Все не могу решительно объявить, что поеду к Чертковым.

15 октября

Утром приехали М. А. Стахович, Долгоруков с Серополко осмотреть библиотеку народную, а вечером сын Сережа. Рассказала все Стаховичу, он старался все так объяснить, что как будто ничего и не было, и все просто, не о чем тревожиться. Но меня не успокоишь словами. Вот то, что Лев Никол. не ездит к Черткову, – это меня пока успокаивает. Но он слаб и грустен.