Любовь и честь

– Хорошо. – Кэмерон прошла за ней в кухню, озадаченная странной отрешенностью Блэр. Каждый раз, когда они оставались одни, Блэр стремилась прикоснуться к ней, хотя бы между делом. Отсутствие такого простого жеста отозвалось в ее груди глухим эхом.

Блэр поставила на стол две чашки и налила кофе. Передав одну чашку Кэмерон, она облокотилась на кухонную столешницу и присела на край высокого стула.

– Есть какие-нибудь известия из Вашингтона?

Кэмерон села на соседний табурет лицом к Блэр и покачала головой.

– После нашей встречи я планирую позвонить Карлайлу. Что у тебя?

– Люсинда звонила в девять утра. Они с отцом направлялись на экономический форум, проводя брифинг прямо в автомобиле и одновременно разговаривая со мной. Я пытаюсь вспомнить ее точные слова, что-то вроде: «Скажи мне, что это кто-то, кого было бы прилично привести домой на обед».

– Угу, – протянула Кэмерон, задаваясь вопросом: что бы подумал президент, если бы Блэр привела ее? – Что-нибудь еще?

– Ничего. Она сказала, что перезвонит позже. Это может означать и полночь.

– Что ты ей скажешь?

– Скажу, что это никого не касается. Даже ее.

Наконец Блэр стала похожа на саму себя. Когда она злилась, она казалась Кэмерон бесконечно прекрасной.

– Думаю, на данный момент это весьма разумно, – кивнула Кэмерон. Она отодвинула кружку и потянулась к руке Блэр. Но замерла, когда та отстранилась и отодвинулась от стойки, увеличивая дистанцию между ними.

Наступила тишина. Наконец Кэмерон спокойно спросила:

– Что-то не так?

– Ничего.

– Что случилось?

– Мы закончили? У меня остались кое-какие дела.

– Нет, мы не закончили. Пока ты не скажешь, что произошло за те восемь часов, с тех пор, как мы попрощались. – Кэмерон подошла к Блэр и коснулась кончиками пальцев ее руки. – Это потому, что я не поднялась к тебе вчера вечером?

– Нет, – быстро сказала Блэр, но руки не убрала.

– Я не сразу сообразила, что нужно сделать, – сказала Кэмерон, как будто не услышала Блэр. – Иногда мне кажется, я не понимаю кто я – твоя возлюбленная или руководитель службы безопасности. Когда ситуация обостряется, полагаю, я автоматически веду себя как глава службы безопасности. Прости.

– Черт, Кэмерон, не надо извиняться. – Было неприятно слышать, как Кэмерон приносит извинения за то, в чем она не виновата. – Не могла бы ты просто закончить этот проклятый брифинг и пойти выполнять то, что привыкла делать как руководитель службы безопасности?

Покачав головой, Кэмерон, мягко улыбнулась.

– Нет. Руководителя службы безопасности здесь больше нет, осталась только твоя возлюбленная.

Блэр взяла конверт из плотной бумаги с кухонной стойки и вручила его Кэмерон:

– Тогда, возможно, ты сможешь сказать мне, какую часть тебя я должна спросить об этом.

Растерянная Кэмерон изучала конверт без обратного адреса и штампов почтовых отделений, на котором черным фломастером было написано имя Блэр.

– Как это к тебе попало?

– Доставлено курьером.

На мгновенье сердце Кэмерон замерло, показалось, что ее отбросило назад во времени и сейчас будет очередное послание от Ухажера. Подняв глаза на Блэр, она спокойно спросила:

– Что это?

– Открой.

Кэмерон аккуратно открыла маленькие позолоченные зажимы и достала фотографию размером девять на двенадцать. Она посмотрела на фото, и в ее груди вспыхнула ярость.

– Боже.

– Судя по штампу, фотография сделана вчера вечером, – спокойно заметила Блэр.

– Да.

– Я не знаю, что мне делать, Кэм. Не понимаю, что это знач...

– Блэр, я даже не знаю, кто она.

В бешенстве Кэмерон смотрела на фотографию, где она склонилась к рыжеволосой женщине, которая, как казалось, что-то шептала ей на ухо, и чья рука лежала на руке Кэм. Все это выглядело глубоко интимным. Казалось, на фотографии запечатлен момент свидания двух влюбленных женщин. Их лица были в центре снимка, а окружающий фон однозначно указывал на бар, куда она накануне вечером заглянула выпить виски.

– Вчера вечером уйдя отсюда, я направилась в центр...

– Тебе не нужно ничего мне объяс...

– Нет, проклятье, я должна это сделать. Нам нужно доверять друг другу, – решительно ответила Кэмерон. – После ранения у меня не было никого, кроме тебя. Я не хочу никого другого и не собираюсь никого искать. Ни сейчас, ни когда-либо.

– Я чувствую себя нелепо, ставя тебя в положение, когда ты вынуждена оправдываться, – сказала Блэр. В ее интонациях явно прозвучали смущение и растерянность.

– Почему?

– Потому что я никогда раньше не хотела, чтобы кто-нибудь сказал мне то, что только что произнесла ты.

– Если мои слова заставят тебя почувствовать себя лучше, знай: я никогда и никому не говорила такого, – нежно ответила Кэмерон, подходя к Блэр и обнимая ее за талию. Они стояли, глядя друг другу в глаза. – Я не знаю, что, черт возьми, происходит. Не знаю, почему кто-то пытается вбить клин между нами. Причем тут мы. Я не представляю, для кого наши отношения являются угрозой.

Тут Блэр громко рассмеялась:

– Эммм… может, визитерам из Библейского пояса^{25}?