Любовь и честь

Достигнув Москвы, мы не вошли в город, а стали лагерем в окрестностях. Солдаты не роптали по этому поводу, потому что как опытные наемники знали, что жалованье — это мелочь по сравнению с тем, что можно взять как военную добычу. А спать под открытым небом они привыкли. Рядом с нашим лагерем располагалось воинское поселение, где жили солдаты, служившие в Москве. Здесь были не палатки, а избы, где солдаты жили вместе со своими семьями. В Москве ходили слухи, что Пугачев уже окружен и разбит, а казаков казнят сотнями. Другие рассказывали жуткие истории о том, как казаки убивают дворян и рубят головы пленным офицерам.

Горлов решил, что съездит в город и попытается узнать достоверные сведения о казаках и о местах последних столкновений с ними. Он ускакал на рассвете, едва солнце, появившееся впервые за много дней, озарило башни Кремля.

А далеко за полночь меня разбудил стук колес. Я выбрался из палатки и увидел подъехавшую артиллерийскую повозку, которой правили два смеющихся майора — явно сыновья богатых аристократов, потому что им было лет по семнадцать. Они остановились у моей палатки, сгрузили с повозки какой-то тяжелый сверток и, отдав честь, опять уехали в ночь.

Свертком оказался генерал Горлов, мертвецки пьяный.

* * *

Но ранним утром тот же генерал Горлов поднял всех, приказал свернуть лагерь, и еще до восхода солнца мы двинулись дальше. Вероятно, он что-то вчера узнал, но я не спрашивал, а он не спешил поделиться своими планами.

С каждым днем мы все дальше и дальше уходили от Москвы, и вскоре нам начали попадаться группы солдат — больных и дезертиров (или же дезертиров, выдававших себя за больных). Потом стали попадаться раненые, бредущие по дороге. Но, несмотря на раны, трудно было сказать, что они побывали в бою. Такие раны, как у них, можно получить, свалившись ночью с повозки.

Но наконец наш авангард взял в плен казака — совсем молодого паренька. Похоже, он остался без лошади и несколько дней шел пешком, пока наши солдаты не поймали его. Горлов лично взялся допросить его, но в ответ на каждый вопрос получал один и тот же испуганный кивок пленника. В конце концов Горлов сказал пареньку, чтобы он шел подобру-поздорову, и приказал отпустить его. Никто не посмел спорить с этим приказом, и мы двинулись дальше.

* * *

Как-то вечером, когда мы стали лагерем у небольшой рощи, к нам подъехал всадник. Это был не дезертир, — он не избегал нас, а сразу направился к лагерю, — а офицер русской армии, поручик, несмотря на явную усталость, прямо державшийся в седле.

Он остановился, едва часовые окликнули его, спешился и охотно позволил отконвоировать себя к начальству, то есть к нам. Он лихо отдал честь и сказал по-французски:

— Господа! Как я рад видеть вас!

Мы пригласили его к костру и предложили разделить с нами ужин. Поручик жадно набросился на еду, но старался не забывать о приличиях. Оказалось, что он курьер, посланный с донесениями. Расспрашивал я, а Горлов, которому не по чину было разговаривать с «зеленым» поручиком, молча слушал.

— Отчего же вы так рады видеть нас? — поинтересовался я.

— Да тут недалеко городишко. Казаки побывали там три недели назад. Все сожгли, ограбили, увели всех молодых мужчин и женщин. Мужчин к себе в банду, а женщин, сами понимаете… Горожанам жрать нечего — за кусок хлеба дерутся. Волками на меня смотрели, когда через город ехал. Они-то надеялись, что армия их защитит. Вы правильно сделали, что стали лагерем здесь, а не вошли в город.

— Генерал всегда предусмотрителен, — отозвался я, ни словом не упомянув о том, что мы понятия не имели, что город так близко.

Горлов многозначительно прокашлялся и, не глядя на поручика, спросил:

— Что известно о казаках? Кто их возглавляет и каково соотношение правительственных войск и мятежников?

Такие четко поставленные вопросы пришлись по вкусу маленькому поручику — я упоминал, что он был невысокого роста? Он попросил налить ему еще подогретого вина и заговорил:

— На казаков всегда было трудно найти управу. Они своенравны и своевольны. Взять хотя бы это их постоянное недовольство набором в армию…

— У нас есть опыт общения с казаками! — перебил его я. — Скажите нам просто…

Но Горлов прервал меня.

— Нет, пусть расскажет все, что знает о казаках.

— Все, что знаю? — удивленно моргнул глазами поручик. — Ну… я же говорю, они недовольны любой властью. Казаки утверждают, что им нужен истинный царь, а кто на трон ни сядет — все не такой. Нынешний атаман Пугачев, который объявил себя настоящим царем — простой казак с Дона. Он оказался порасторопнее остальных и вовсю издает манифесты, освобождающие всех казаков и возвращающие им их исконные права. Указы, конечно, вздорные, но казакам они по душе, и они готовы драться за них ни на жизнь, а на смерть.

Само собой, не все казаки так рвутся воевать, но поневоле присоединяются к мятежникам, ибо, если не примкнешь к атаману Пугачеву — пощады не жди.